Дмитрий Юрьевич переменился в лице. В нем словно проснулась
какая-то ранее утерянная надежда. Ласково улыбнувшись, он позвал
меня:
- Как хорошо, что ты здесь. Прошу, зайди ко мне, - после чего
быстро скрылся в кабинете.
Собравшиеся удивленно посмотрели в мою сторону. Я пожал плечами
и с безразличным видом направился следом. Несмотря на показное
равнодушие, внутри меня всего трясло от неприятных предчувствий.
Мне уже приходилось прежде, пусть и не слишком близко, сталкиваться
с людьми, которые были как две капли воды похожи на только что
покинувших редакцию визитеров. На мой взгляд, все эти ребята, в той
или иной мере занимающиеся вопросами так называемой национальной,
федеральной или еще какой иной безопасности, выглядят как близнецы:
непроницаемые лицо, уверенные, четкие движения, ясный взор, много
властности в самой фигуре и жестах. Слишком много властности для
такого простого человечка, как я или мои коллеги. И то, что такие
люди решились-таки наведаться в наш скромный журнал, наводило на
самые неприятные мысли. Тот факт, что меня попросили зайти, только
усугублял паршивые предчувствия.
Закрыв за собой дверь, я огляделся. Раньше мне доводилось бывать
в кабинете Камышина, пусть и не слишком часто - к счастью, не
баловал нас непосредственный руководитель своим излишним вниманием.
С последнего посещения здесь ничего не изменилось. Стол, шкафы,
кресло, вешалка в углу. Только компьютер, насколько я помнил,
должны были обновить. Об этом упоминал с месяц назад в разговоре
наш системный администратор, Славка Масленников, который в тот
самый момент как раз рылся в своей каморке, пытаясь отыскать
затерявшийся среди разнокалиберного компьютерного хлама потертый
пиджак, чтобы ехать за покупкой. Внешне, во всяком случае, особых
изменений я не заметил. Но я и не специалист. Там Славке виднее,
что к чему и что как.
Дмитрий Юрьевич сидел в кресле, напряженно сопел и старался
удержать трясущейся рукой ложечку, которой размешивал что-то в
чашке. Судя по запаху, кофе. Его лысина, в отличие от лица,
все еще хранила следы красноты, а тяжелое дыхание напоминало о
пережитом этим мирным и домашним человеком ужасе общения с
представителями власти.
- Видел, что творится? - произнес немного пришедший в себя
Камышин. - Я за свои шестьдесят лет всего пару раз с этими ребятами
сталкивался. Правда, в то время они еще назывались комитетом.