- Меня просто удивило, - продолжил я, - что нам, его коллегам,
никто ничего не сообщил о его кончине.
- Не знаю, - развел руками Левушкин, все еще продолжая сверлить
меня подозрительным взглядом. В его речи начало ощущать нежелание
продолжать разговор. - Его родственники забрали его тело. Сказали,
что утрясут все формальности самостоятельно.
- Понятно, - процедил я. - А с судмедэкспертом я могу как-нибудь
связаться?
- К сожалению, ничем не могу вам в этом помочь. Копию заключения
нам не оставили. Я сам был ознакомлен с оригиналом прямо в
присутствии родственников, не слишком понимаю, зачем вообще это
было им необходимо - звать меня. К сожалению, с медэкспертом мы не
общались. И его фамилии я не запомнил.
Все ниточки были перерезаны. Это было очень плохо.
- В таком случае, не смею вас больше задерживать, - протянул я
Левушкину руку, прощаясь. - Очень признателен вам за
предоставленные сведения. Поспешу сообщить нашим ребятам о
трагедии.
Константин пожал мне руку. Его рукопожатие было крепким. Против
моего ожидания, руку мою он не торопился отпускать. Складывалось
такое впечатление, что он хочет меня о чем-то спросить, и это
желание борется внутри него с совершенно противоположным. Я могу
его легко понять, ведь порой гораздо проще ничего не знать, чем
пытаться прояснить то, что от тебя пытаются всячески скрыть.
- Скажите, - все-таки он решился, хотя голос его звучал
неуверенно, - вы думаете, что этого Смехова могли убрать люди... -
он многозначительно показал глазами вверх. И без слов было понятно,
кого он имеет в виду. Действительно, сообразительный оказался
мужик.
- Нет, не думаю, - улыбнулся я, хотя не уверен, что мой бегающий
взгляд сильно обманул врача. - Но будьте осторожны. И постарайтесь
никому особо не говорить, о чем я вас тут расспрашивал.
Он молча кивнул. Похоже, мы с ним правильно поняли друг
друга.
Домой я добрался к одиннадцати часам, зацепив по пути все
возможные пробки. В редакцию ехать мне было, все равно, поздно. С
Камышиным я попытался связаться, когда садился в маршрутное такси,
остановка которого была в полутора километрах от лечебницы. Но
никто мне не ответил.
Поэтому теперь решил перезвонить ему с домашнего. Учитывая
поздний час, он должен уже находиться дома.
В трубке долго были слышны только гудки, но, наконец, лишенный
бодрости голос нашего главреда невнятно произнес: «Да?»