Она не замолкала все четыре часа пути — вспоминала сценарии
праздников за предыдущие годы, и я осознала, что в подметки не
гожусь своей наставнице, на которой держится половина всей
«корпоративной жизни», как выразилась Диана. Но, увы, конкретно
сейчас Ларисе совершенно некогда этим заниматься, поэтому мы с Аней
должны постараться хотя бы все не испортить.
Как кадровичка ни старалась, перебить моё мечтательное
настроение ей не удалось, так что домой я попала хоть уставшая и
помятая, но вполне довольная жизнью. Но не успела даже снять с себя
перепачканную одежду, как телефон радостно запиликал, оповещая о
входящем вызове.
— Вероника, привет! — раздался из динамика бодрый мамин
голос.
— Привет, мам! Я как раз звонить собиралась. На ноябрьские меня
не ждите, я в городе останусь, — я прижала телефон к уху плечом и
начала стягивать штаны вместе с колготками.
— Понятно. Ну ладно, управляйся там, не беспокойся. Я чего звоню
— возьми к себе Иришку жить, — огорошив меня заявлением, мама
замолчала, а я уселась на пол в прихожей, чтоб освободить
безнадежно запутавшиеся в одежде ноги.
— В смысле? Она ж общагу получила, — я попыталась вспомнить
дочку лучшей маминой подруги, которую видела лет семь назад, когда
та была длинноногим белокожим кузнечиком в стоптанных сандаликах,
но получалось плохо.
— Получила. Но ты сама в общаге сколько прожила, понимаешь ведь.
Заклевали её там, а она же тихая девочка, отпор дать не может.
Квартиру целиком у Маши нет денег оплачивать, не олигархи, а
половину осилят. И тебе экономия. Да и продукты будут
присылать.
— Мама, это даже не однушка! Это студия. Комната чуть больше,
чем в общаге была, — я остервенело освобождалась от трикотажных
пут, вымещая на них накатившую злость.
— Ну в общаге вы как-то помещались со Светланой вдвоем? И тут
поместитесь. В тесноте, да не в обиде, как говорится. Теть Маша
всегда к тебе хорошо относилась, да и с Иришкой ты в детстве
водилась. Не вредничай, людям надо помогать, да и самой будет
легче. И адрес эсэмэской скинь в вибер, — не дав мне возможности
придумать ещё какие-то причины для отказа, мама положила
трубку.
А я отбросила в сторону тугой клубок, из которого, наконец,
сумела выбраться. Вот уж чего сейчас не хватало — это постороннего
человека в личном пространстве. Которое слишком быстро увеличилось
до двадцати пяти квадратных метров, плюс лоджия. Давнее детское
знакомство — совсем не повод для сожительства. Мало ли с кем я в те
годы «водилась». Но спорить с мамой, когда ей что-то втемяшилось,
всегда было себе дороже.