Я, зажмурившись, хлопнул товарища по
плечу и почувствовал, как куда-то лечу.
Нутро сжалось, предчувствуя скорую
встречу с землёй, и в следующий момент из меня выбило дух.
— Изящный пируэт, — оценил мой полёт
лежащий рядом Толстой. — Чуть-чуть на меня не упал.
— Так откатился бы, — неохотно
протянул я, не в силах оторвать взгляда от жёлто-серой хмари
песчаной бури.
— Лениво, — честно ответил Иван. —
Да и вообще… пронесло же
— Слушай, — заинтересовался я. — А у
вас в семье все такие?
— Какие такие? — не понял
Толстой.
— На авось полагающиеся, — немного
подумав, сформулировал я.
— Фаталисты, что ль? — уточнил Иван.
— Ну да.
— Это из-за антимагии?
— Можно сказать и так, — пожал
плечами Толстой, с интересом рассматривая небо. — Это ж не панацея,
и никогда не знаешь, что произойдёт при встрече с Огненным кулаком.
Отделаешься испугом, ожог получишь или без глаза останешься.
— То малое сопротивление магии, — я
вспомнил ледяной хлыст северянина, — спасло меня в лесу.
— Не забывай про мундир и свой
комбез, — напомнил Толстой. — К тому же артефактная магия обычно
слабее.
— То есть, если бы меня бил
настоящий Маг, то мог и пробить мою защиту?
— Скорей всего, — подтвердил Иван. —
Поэтому в княжестве и отказались от таких вот артефактов. Опытный
Маг с накопителями раз в пять больше бед натворит, чем эти
смертники.
— Ну не скажи, — возразил я. — Я бы
свою дружину такими поясами снабдил.
— И не вздумай, — покачал головой
Иван. — И я сейчас даже не про стремительно разряжающийся
накопитель, а про самого носителя.
— А что с ним?
— Артефакту без разницы, откуда
тянуть силу – из накопителя или из человека, понимаешь?
— О! — я даже нашёл в себе силы
повернуть голову набок и посмотреть на Толстого. — Серьёзно?
— Я тебе говорю, — кивнул Толстой. —
Вот поэтому они и смертники.
— Понятно…
— Вот-вот…
Лежать было хорошо.
Не хотелось вставать, решать
проблемы, суетиться, хотелось просто валяться и смотреть на
бушующее небо.
Даже говорить и то не очень-то и
хотелось.
Но есть такое слово «надо».
— Иван, что у тебя с Ольгой
Ивановной?
— Вот ты как меня Иваном назвал, я
сразу понял, о чём разговор пойдёт, — вздохнул Толстой. —
Непонятно, Миха. Не-по-нят-но.
— Есть такое, — вздохнул я. — А
правда, что тебе почти шестнадцать?
— Правда, — как-то отстранённо
ответил Толстой, явно размышляя о чём-то другом. — Я ж не собирался
в гимназию, думал, на домашнем обучении до шестнадцатилетия
протянуть, а там в гарнизон.