В итоге Люпен решил засекретить результаты своих опытов, так как
в них было много незаконного. А мне он строго-настрого приказал не
распространяться о моём даре.
Сейчас же барон возмущённо пробурчал, косясь на меня:
— Третий год! Уже третий год ты проживаешь в моём особняке
вместе с троицей других сирот. И я уже жалею, что оставил вас по
доброте душевной. Да не просто оставил, а ещё по мере сил пару лет
самостоятельно обучал вас магии. А потом принялся нанимать для вас
учителей. А эти кровопийцы знаешь сколько дерут за каждое занятие?
О! Я бы на эти деньги смог купить перья из крыльев османского
грифона! А спустил всё на вас. И кроме всего прочего, тебя, Виктор,
мне пришлось с прошлого года возить по другим странам, дабы ты мог
тайно обучаться магии у опытных менталистов. Королевство Бирма,
империя Ямато, португальские колонии… А твои наставники! Я как
вспомню физиономии некоторых из них, так меня дрожь пробирает. Они
же явно были отъявленными головорезами и мошенниками! Как я вообще
пошёл на такой риск?
— Но именно у подобных людей я почерпнул больше всего знаний и
не только магических, — вставил я и поспешно добавил со сладкой
улыбкой на устах: — Кстати, ваша милость, они-то и подпортили мой
ангельский характер.
— Он у тебя никогда и не был ангельским, — фыркнул вдовец Люпен,
который так и не успел обзавестись своими детьми. — И прекращай
скалиться, точно полоумный. Лучше внимательно слушай меня, Виктор.
Маркиз Меццо весьма уважаемый аристократ. Ежели мы окажем ему
услугу, то заимеем серьёзного покровителя, вхожего в высшие круги
общества. Нам крупно повезло, что у маркиза возникли проблемы с
родом Ройтбургов. И он согласился принять предложенную мной
помощь.
— Господин барон, и какая у меня роль в этой афере? —
вопросительно приподнял я бровь.
— Не перебивай меня. Изволь сперва полностью выслушать, а затем
задавай вопросы, — недовольно выдал учитель, заложил руки за голову
и продолжил, глядя в алебастровый потолок с затейливой лепниной: —
Ройтбурги — опасные люди. По слухам, на их руках не мало крови, в
том числе крови аристократов. Поэтому маркиз начал волноваться за
жизнь своей единственной дочери. Ей едва-едва стукнуло семнадцать
лет. Говорят, Меццо ни в чём ей не отказывает. А вот двух своих
старших сыновей он держит в ежовых рукавицах.