— А они маги какой направленности? — уточнил я и наткнулся на
яростный взгляд учителя. — Всё, всё, не перебиваю, ваша светлость.
Молчу, как партизан.
— Анималисты, — выдохнул Артур Люпен, нахмурив брови. — У них
дар родственный твоему. Как ты помнишь, анималисты способны
управлять животными, птицами и прочими гадами. И ты на это горазд.
Но всё же у менталистов лучше получается воздействовать именно на
человеческий мозг. Среди магов-теоретиков бытует мнение, что у
анималистов тот же самый дар, что и у менталистов, только не
развившийся. Как если бы они были способны изучить лишь школьный
курс математики, а менталисты — ещё и высшую математику. У вас даже
имеется множество одинаковых магических умений. Однако менталисты
встречаются в природе гораздо, гораздо реже, чем анималисты.
— Всё так, всё так, — покивал я в такт словам барона.
А тот вдруг спросил у меня:
— Виктор, ты знаешь, что через пару дней заканчивается набор во
всемирно известную магическую академию Николая Шилле?
— Ага. Видел афиши на площади Трёх императоров.
— Так вот своевольная дочь Меццо наперекор воле отца поступила в
эту академию, — мрачно проговорил учитель и сокрушённо покрутил
головой. — А ты ведь слышал, какие дурные и опасные там царят
нравы? Это не место для благородной девушки.
— Угу, — разнообразил я свою речь, не став второй раз подряд
агакать.
Магическая академия Николая Шилле была известна тем, что в неё
могли поступить не только дворяне, но и простолюдины. Только в
первый же семестр восемьдесят пять процентов простолюдинов
отправлялись на мороз из-за банального недостатка знаний и навыков.
А в целом за время учёбы погибало пятнадцать процентов студентов.
Охренеть, да? Причём большая часть из этих процентов обретала
вечный покой ещё на первом курсе.
Нравы же в академии царили жестокие, как и тренировки. Но зато
там работали лучшие преподаватели и целители. И те студенты,
которые всё-таки получали диплом, считались в Гардарике, да и за
пределами империи, офигенными магами со стальными яйцами. Это как
если на Земле закончить Гарвард.
Вот в такое «милое» местечко и поступила младшая Меццо. Чем она
думала?
Тем временем Люпен продолжил говорить, подкрутив левый ус:
— Теперь ты понимаешь, как тревожится маркиз, учитывая, что
Ройтбурги могут как-то навредить его дочери, покинувшей отчий
дом?