То ли снилось что-то мутное, беспокойное.
То ли предчувствия мучили.
То ли воспоминания вдруг очнулись, те самые, о которых не стоило
бы. Касающееся вещей, принцессы недостойных, а потому давным-давно
изжитых, похороненных и вообще ненужных. Главное, что теперь
раздражало все это вот. Маешься тут, терпишь ради красоты… лица
коснулась пуховка и служанка осторожно заметила:
- Волосы отрастают.
Летиция вскинула руку и поморщилась. И вправду отрастают. Пока
прощупываются легчайшим пушком и под пудрой, особенно если потолще
положить, видно не будет. Но вечером придется брить.
Проклятье.
А могли бы и придумать зелье какое, чтоб ненужные волосы раз и
навсегда исчезли.
- Не дура. Это скорее уж ты…
Летиция кинула в сестру туфлей, но та увернулась.
- Госпожа, стойте смирно, а то неровно получится! – возмутилась
служанка, прикладывая к щекам круглые камни-румяна. – Замрите.
Летиция послушно замерла.
- Или мы… тебе не показалось, что мы смотримся как-то… не
так?
- Цивилизованно? – поинтересовалась Летиция. Хотя камни
прижимались к щекам и говорила она, стараясь не напрягать лицо.
Оттого и получилось «филифизованно». Но сестра поняла.
- Скорее уж странно. Вироссцы одеты проще. Островитянка…
- Жуть! – передернуло Летицию, и служанка, наконец, отложила
камни и подняла, поднесла зеркало. Получилось идеально. Два розовых
круга расцвели на белоснежном полотне лица. Осталось нарисовать
губы и глаза. – Я бы умерла, если бы родилась такой… такой…
огромной!
Служанка встала на табурет и взялась за кисточку. Пришлось
замереть.
- И степнячка…
Степнячка раздражала, вот истинная правда. Нельзя же на самом
деле быть настолько отвратительно хрупкой и нежной.
И эти шелка, в которые она куталась, но они словно бы ничего и
не скрывали.
И выглядела она… не как степнячка.
То есть, варварское великолепие имелось с золотом вкупе, но
волосы светлые… личико такое, аккуратное на диво. И кожа белая без
белил.
Кисточка порхала, создавая образ совершенной красоты.
Нет, степнячка, конечно, хороша… но папенькины фаворитки тоже
прелестны. А женат он на маменьке. Почему? Потому что политика. А
какая политика может быть со степями?
Летиция это и озвучила.
Когда ей позволили говорить.
- Вижу, ты начинаешь думать, - Ариция подошла к резной шкатулке,
где на светлом бархате лежали три дюжины бархатных же мушек. И
какую выбрать?