— Это можно починить?
— сев на узорчатую плитку, смотрю в одну точку.
— Я не знаю, Ань, —
тихо и без официоза. — Может купим новый после занятий? Уверен, отец не будет
против.
— Мне не нужен новый.
Мне нужен этот! Отец подарил мне его после победы на конкурсе в восьмом классе.
Тогда он еще позволял мне играть.
— Понял. Я попробую
узнать насчет ремонта. Вставай, — поднимается сам и протягивает мне руку.
Цепляюсь за его
пальцы, подтягивает, а я, не выдержав, прижимаюсь к крепкой, твердой груди
мужчины и реву ему в футболку. Просто потому, что хотя бы ему не все равно
сейчас. Просто потому, что хотя бы он оказался рядом.
Олег забирает с собой
то, что еще недавно было музыкальным инструментом, а я возвращаюсь в дом, чтобы
собраться на занятия.
В машине еду молча.
Мне пусто и тяжело, словно на плечи положили по паре кирпичей. Телефон включаю.
Начинают приходить уведомления о пропущенных звонках от отца, следом сообщения.
Не читая, смахиваю их с экрана, но телефон вдруг начинает звонить. Пугаюсь и
роняю его себе под ноги. Нахожу. Снова отец. Заношу его в черный список. Он
звонит Олегу, тот тактично извиняется и обещает перезвонить позже.
Паркуется возле
лицея. Помогает мне выйти.
— Выше нос, Анют, —
подмигивает он. На белой футболке начальника охраны еще не высохли следы моих
слез.
— Я тебе футболку
испортила, — извиняюсь в тоскливой улыбке.
— Ерунда. Не натвори
ничего сегодня, — просит.
— Не обещаю, — пожав
плечами, плетусь на занятия. Олежа остается во дворе с местной охраной.
Мне нужен Макс.
Больше никто не поможет. Мне почему-то кажется, что он не откажет. Ищу его
взглядом, пока не чувствую его взгляд на себе. Так смотрит только он и я
безошибочно поворачиваю голову в правильном направлении.
Решительно иду к
парню. Смотрит на меня, как на букашку. Надменный засранец!
— Мне нужна твоя
помощь, — с ходу озвучиваю, зачем подошла. Его идеальная бровь приподнимается в
удивлении. — Пожалуйста.
— С чего вдруг я
опять должен тебе помогать? — складывает на груди сильные руки.
— Ты же хочешь
получить ответ на свой вопрос? Если поможешь, все узнаешь. Только не плачь,
если мы вляпаемся в совсем недетские неприятности, — мои губы растягиваются в
провокационной улыбке, а тело само копирует и его позу, и даже вздернутую
бровь.
Это вызов, ударивший
прямо по его самолюбию. Он его теперь из принципа примет.