В цивилизованном мире в центре города
где-то должны стоять тонары с шаурмой и пирожками, на худой конец,
курицей-гриль, а ближе к окраине - синие кабинки общественных
туалетов. Осознание реальности происходящего накатывало
тошнотворными волнами. Я крепко сжала Ванину ручку. В глазах
заплясали черные точки. Мысль о том, что на голове появится еще
одна шишка, приводила в уныние. Свет померк перед моими очами.
Очнулась я, как от толчка. Еще даже
не открыв глаза, сознание твердило как мантру: «Пусть это будет
просто сон. Просто сон». А нет, дудки! Не сон, а самая натуральная
явь. Лежала я на кровати с высокой периной, глазоньками упиралась в
расписной потолок с дивными птичками. Убранство комнаты напоминало
горницу в историческом музее, куда я любила ходить в детстве. Вдруг
голову прошила только одна мысль: «ВАНЯ!» Меня подкинуло над
периной. Вскочив с кровати, заметалась по комнате, его нигде не
было. Открыла дверь, выскочила в коридор. Попыталась спокойно
позвать:
- Ваня!
Ответа не было. Пошла по коридору,
открывая все встречающиеся двери и постепенно повышая громкость
голоса:
- Ваня!
Никто не откликался. Встречающиеся на
пути люди женского и мужского пола шарахались от меня, как от
чумной, и на вопросы о сыне не отвечали. Когда я нашла лестницу на
первый этаж и спустилась по ней, то уже орала во все горло, зовя
сына, а людей, пытающихся меня остановить, отгоняла какой-то
палкой, напоминающей то ли копье, то ли пику.
- Ты чего разоралась, оглашенная?
Меня остановил какой-то мужик средних
лет, с бородойв ярко-синем кафтане.
- Где мой сын?
- Какой сын?
- Мальчик четырех лет. В белой рубахе
и штанишках с красным кушаком. Я очнулась, а его нет. Он еще
маленький, никого здесь не знает. Он может напугаться.
Мужик пренебрежительно на меня
посмотрел и ответил.
- Ну и чего ты разоралась? Ничего с
твоим мальцом не случится, набегается - сам вернется.
Во мне закипела кровь.
- Ах ты, аспид небритый!
Глаза бородача увеличились в размерах
и налились недобрыми намерениями. Но мне было все равно, накрывала
паника. Неизвестность местонахождения сына толкала к действиям. Я
при помощи острой палки прижала мужика к стене и злым скрипучим
голосом спросила:
- Кто тут главный?
- Я.
- Фамилия, имя, отчество, звание? –
как бывалый прапорщик проорала я.
- Ждан Годиныч, царь, – удивленно
ответил мужик.