—
Угу.
—
Зефирантес…
Ну
конечно!
— … вроде
бы он искал вас вечером. К ночи обеспокоился, поэтому и обратился к
архихранителю.
Обратился?
А то как же! Наверняка вломился в дом и в красках обрисовал картину
гибели наследника. Видит Тофос, Аспарагус столкнулся с проблемой,
выраженной вопросом «Как выставить из обители бугая весом с гору?»
и пришел к выводу, что проще внять мольбам.
Запах гнили
усиливался, подогреваемый нараставшими топотом и гомоном. Лучи
света все чаще выстреливали из прорех в потолке. Пятно света
впереди разрасталось.
Чем ближе
Олеандр подбирался к выходу, тем пуще тряслись поджилки. Взирать на
мертвое тело Спиреи? Он вовсе этого не желал. Потому и оцепенел,
когда мох перетек в протоптанную дорогу.
Тучи дриад
стянулись к краю поселения. Цепи желающих вызнать, что произошло со
Спиреей, кривились и путались. Уползали к постройкам-лекарням.
Воздух гудел. Нагрелся от летающих шепотков — того и гляди
загорится. Кто-то обвинял Спирею в распутстве. Мол, любила она в
догонялки с младыми мужами играть. Прыгала по ветвям, вот и
свернула шею — Тофос наказал. Другие возражали, мол, шея-то у нее
цела, а ума капля, раз по ночам у Морионовых скал
гуляла.
И сквозь
весь этот шум и гам, сцепив зубы и пихаясь локтями, проталкивался
Олеандр. Дважды болото ора едва не засосало его. Трижды он наступил
кому-то на ноги, но до извинений не снизошел. Перед кем
извиняться-то? Лица дриад размывались, словно облака в
предрассветной дымке.
Кто-то
толкнул Олеандра, разжёг внутри него искру гнева. Но! Властвующим
дриадам не дозволено идти на поводу у злобы. Не дозволено воплощать
в явь думы, перво-наперво пришедшие на ум — так и до бесчинства
можно докатиться.
Отец
толковал: правление — тяжкая ноша. Изо дня в день он выслушивал
просьбы и жалобы соплеменников. И далеко не каждый из них заботился
об учтивости. Он не раз каялся, что порой ему кажется, будто жизнь
упростится, ежели пара-тройка из них лишатся голов.
На самом
деле — не упростится. Усложнится. Ибо ярость мимолетна, а чужая
кровь въестся в руки намертво.
В один миг
Олеандра таки отравила мысль: «Может, Стальной Шип и прав был,
держа дриад в ежовых рукавицах?» В следующий — толпа выплюнула его
к крыльцу лекарни, швырнула к двум стражникам.
Лязгнули
вырванные из ножен мечи. Скрестились перед ступенями крыльца,
лоснясь сталью.