Из соседней комнаты слышится детский плач, а я с ужасом чувствую, как
быстро промокает блузка, и на ней проявляются мокрые дорожки. Это молоко бежит
из груди, течет по животу, все белье на мне уже насквозь промокло.
Талеров меняется в лице и бросает через стол документы.
— Ты правда считаешь меня слепоглухим идиотом? — шипит он, нависая
надо мной. — К чему этот маскарад, Ника? Я тебя сразу узнал, интересно было, на
сколько тебя хватит. Сколько раз мне еще повторить, чтобы ты перестала сюда
ходить? И что мне надо для этого сделать?
Я не обращаю внимания на его слова потому, что девочка за стенкой
продолжает плакать. У меня уже вся блузка мокрая, я стаскиваю парик, снимаю
очки и просяще складываю на груди руки.
— Она плачет, Тимур, — говорю почти шепотом, — позволь мне ее
покормить. Пожалуйста... Мне очень больно, у меня болит грудь от молока, а ты
кормишь ее смесью. Какой же ты после этого отец? Пожалей свою дочь, такой
маленькой девочке нужно грудное молоко. Я покормлю и уйду, обещаю.
Тимур смотрит на меня исподлобья, затем поворачивается в сторону
комнаты.
— Хорошо, — выходит сипло, и он прокашливается, — иди туда.
Садится за стол и накрывает руками голову, но я уже этого не вижу.
Бегу, на ходу расстегивая мокрую блузку, влетаю в соседнюю комнату.
Моя девочка кричит на руках незнакомой женщины, я бросаюсь к ней и выхватываю
свою малышку. Очередной цербер, которого нанял Тимур, чтобы мне помешать?
Я готова сейчас воевать за свою дочь со всем миром, но к моему
удивлению, женщина не старается мне помешать.
— Протрите грудь, — тихо говорит она и протягивает мне влажное
полотенце.
Стягиваю блузку, расстегиваю клапан на бюстгальтере — у меня все для
кормления, как и положено кормящим мамам. Наскоро обтираюсь полотенцем и
прикладываю девочку к груди. Она начинает жадно сосать, хватается за меня
своими маленькими ручками и всхлипывает обиженно, как будто выговаривает за то,
что меня так долго не было.
Я тоже облегченно всхлипываю — наконец-то у меня получилось. Я держу
на руках своего ребенка, прижимаю к себе родное тельце, кормлю ее. Мне так без
нее плохо…
— Садитесь в кресло, вам будет удобнее, — женщина помогает мне сесть и
выходит, напоследок окидывая нас на удивление теплым взглядом.
Моя девочка продолжает обиженно всхлипывать и причмокивать, а я
беззвучно плачу, чтобы никто не услышал и не обвинил в том, что я заставляю
ребенка нервничать. Все время вытираю слезы, чтобы они не капали на малышку.