— Я взял колеса от коляски.
Он паркуется недалеко от входа, устанавливает люльку на колеса и дает
мне коляску. Сам заводит руки за спину и идет сзади в шаге от нас.
Я так неприлично счастлива, что мне даже неловко. Иду, толкаю перед
собой коляску, а самой хочется прыгать от радости. Оборачиваюсь к Тимуру, и он
быстро отводит глаза, но я же вижу, что он смотрел на меня.
— Тим, как ты думаешь, мне можно мороженое?
— Если без всяких добавок, то думаю, что можно. Какое ты хочешь?
— Если без добавок, то, наверное, лучше мягкое, из фризера. Я видела
там киоск.
Тим идет на поиски и возвращается с двумя порциями мороженого в
вафельных рожках. Мне взял белое, себе шоколадное. Мне оно кажется таким
вкусным, каким даже в детстве не было.
Мороженое быстро тает и течет по пальцам. Облизываем их и смеемся, как
будто мы обычная семейная пара, которых полно вокруг. Тимур достает из
колясочной сумки салфетки, вытирает руки, а потом начинает тщательно тереть мне
ладони.
— Ты заелась, — говорит и осторожно промокает салфеткой уголки губ.
— Ты тоже, — голос предательски садится, я протягиваю руку к его лицу,
но Тим отшатывается и сам вытирает рот.
Мысленно себя ругаю — ему не нужны мои прикосновения, зачем я каждый
раз что-то придумываю? От возникшей неловкости выручает Полинка. Она
просыпается и начинает плакать, я достаю ее из коляски.
Пробую успокоить, но ничего не получается, надо ее покормить.
Оглядываюсь по сторонам, наверное, лучше вернуться в машину. Но уходить не
хочется, здесь так хорошо в парке, уже надоело гулять по одной и той же дорожке
за домом Тимура.
— Будем возвращаться? — спрашивает Тим, и мне кажется, ему тоже жаль.
— Может, ты меня закроешь?
Идем к самой дальней скамейке. Я думала, Тимур просто встанет перед
нами — я в блузке с пуговицами, мне совсем немного надо оголить грудь. Но он
садится на скамейку, тянет нас к себе на колени и закрывает с двух сторон
руками.
У него большие массивные мышцы на руках, мы с Полькой спрятаны за ними
как за забором. Когда-то я не могла обхватить их двумя ладонями, а сейчас они,
кажется, стали еще больше. Малышка сладко чмокает, я поднимаю глаза, и мы с
Тимуром встречаемся взглядами.
Чуть не охаю, когда вижу горящий в глубине его глаз огонь. Мы смотрим
друг на друга и молчим. Мне кажется, Тим хочет что-то сказать, но не говорит, а
я боюсь это услышать. И боюсь сгореть под этим огнем. Разрываю контакт первой,
закрываю глаза и прислоняюсь щекой к его груди.