Беру с собой махровый халат, в нем будет удобно подремать в кресле.
Если Полька не проснется, уйду к себе. Тимур должен прилететь завтра, а сегодня
я могу еще позволить себе такую вольность.
Сквозь шум воды слышу детский плач, быстро смываю гель, выхожу из-за
душевого ограждения и застываю как соляной столб. У двери в ванную стоит Тимур,
уперевшись рукой в косяк.
Кажется, на мне вспыхивают даже капли. Прикрываю рукой, что можно
прикрыть. Тимур смотрит, а я чувствую на себе его ладони, которые гладят,
ласкают, сжимают. Наверное, на моем лице все написано, потому что он делает шаг
вперед.
Отступаю, вжимаюсь спиной в холодный кафель. Этот взгляд действует на
меня по-прежнему гипнотически, но я не должна поддаваться. Нельзя, чтобы он
решил, будто я мечтаю вернуться в его постель. Я все помню, обслуге там не
место.
— Тимур, — голос звучит сипло, и я прокашливаюсь — дай мне,
пожалуйста, полотенце. Оно висит за тобой.
Смотрю ему прямо в глаза, как будто самое нормальное и правильное —
стоять перед ним, когда из одежды только капли воды. Он на миг закрывает глаза
— тоже, наверное, хочет избавиться от наваждения — и снимает с держателя
полотенце.
Но тут снова плачет малышка, грудь тяжелеет, и Тим замирает с
полотенцем в руках. Подходит ко мне, протягивает руку и снимает пальцем
выступившую каплю молока.
От его прикосновения пронзает насквозь, пальцы ног поджимаются, в
голове шумит. Тим сверлит меня взглядом, подносит палец к губам и слизывает
белую каплю. Не сводит с меня глаз, темных, как самая непроглядная ночь, и говорит
немного растерянно:
— Сладкое.
Выхватываю из его рук полотенце, заворачиваюсь и быстро выхожу из
ванной.
***
С колотящимся сердцем прохожу в детскую. Перед глазами лицо Тимура —
жадный взгляд, лихорадочные пятна на скулах, в глазах космос. Кадык дергается,
когда он сглатывает, и меня тоже ведет.
Но я ни за что этого не покажу. Руки дрожат, но я стараюсь дышать
ровно, не выдавая своего волнения. Беру халат, который оставила на кресле,
надеваю, затягиваю пояс и подхожу к кроватке.
Качаю Полинку, поправляю соску. Если она будет плакать дальше, возьму
на руки, но девочка успокаивается и засыпает.
Все время чувствую на себе прожигающий взгляд Тимура и мысленно
благодарю небо за то, что он не вернулся в тот вечер, когда я уснула в его
спальне.