***
Мухоморка с ватагой не стали ждать обеда и ушли. Лидер охотников
посчитала, что ничего интересного больше не увидит, а добычу мяса,
грибов и ягод с них никто не снимал. Наоборот, один из пришлый,
который мелкий и внешне не опасный(ага, только стоило ему подойти,
как мураши размером с огра начинали топтать сердце) приказал
снабжать замок, а не только детей. Хотела бы она его послать,
только ей здесь жить. А этот Сопляш всего лишь передал приказ
Бешеного, а прямая команда Вождя это уже совсем иное дело, чем
слова старшего гоблина. Такого они и вправе послать.
Впрочем, спорить Мухоморка не стала и так хорошо, что на них
заготовку леса не повесили. Пускай, этим ватага Стрекозы
занимается, раз уж договорились город держать.
Но не успели толком начать охоту, как прибежали мелкие с криком
— "Мухо, Мухо, наши готовятся нейтральников у Лесопилки
побить!"
Само собой, девушка не понеслась со всех ног поглазеть на это
зрелище, как младшие с её ватаги.
Во-первых, не солидно, взрослая уже. Только собственное желание
и интриги Занозы оставили её в Расколе.
Во-вторых, если бы Бешеный не пренебрегал щитом, то и в одиночку
разогнал бы разбойников. Может, как Вождь он и дурак, но боец
отличный.
Ну, а в-третьих, добычу пищи с них никто не снимал. Так что с
самыми старшими они подошли, как раз к началу битвы. Тогда
Мухоморка поняла, что может у Бешеного что-то и сдвинулось с
основания, но точно не мозги.
Вместо того, чтобы вернуться и собрать хоть какие-нибудь щиты,
он заставил кидать гоблинов булавы. Более не подходящего для
метания предмета девушка и представить себе не могла. Хотя для
нейтральников и этого хватило с головой. Впрочем, как и думала
Мухоморка всё решил сам Бешеный. Может память он и потерял, но явно
не умение сражаться. Не зря занял место Вождя по праву силы, а не
авторитета.
Глава 4
Я сидел на ступеньках избушки и правил ржавое, устращающе
зазубренное лезвие трофейного мачете, неспешно попивая травяной
сбор. Крепкая кожаная куртка красовалась на плечах, согревая в этот
прохладный вечер. Час назад слегка похолодало, пришлось одеть.
Ощущал я себя донельзя умиротворённым. Здоровье в теле и мир на
душе. Несмотря на то, что это мои первые убитые, которых я помнил.
Но я ничего не чувствовал, кроме того, что я по-настоящему хорош в
бою. Хотя шиза, в этот момент одним фронтом, вякала о
недопустимости подобного. Насчёт чего именно, их мнения
разделились. Одни хотели, чтобы я не делал так. Вторые, призывали
каяться. Третьи, вроде одобряли, но и от них веяло страхом. То ли
война им казалась красивее, то ли думали, что свежие трупы пахнут
иначе.