— Уверен, Кэтти не раздумывая
согласиться. К тому же там будут так же Марк с Мэди и Роб. Она ни
за что не откажется от такого подарка, — моя приподнятая бровь не
скрылась от внимания отца. Однако рассказывать ему о зпутанных
отношениях Роба и Кэт я не намеревался.
Пожав плечами, мол, не понимаю, о чём
таком он спрашивает, я извинился и встал из-за стола. Не успел я
дойти до ванной комнаты, как в кармане завибрировал телефон. Номер
был мне не знаком, однако голос я сразу же узнал.
Старая медсестра из клиники сообщила,
что вспомнила фамилию Киллиана. Она так же нашла старые врачебные
бумаги Лилианы — тогда ещё информация не хранилась в компьютерных
системах, всё было по старинке, — и назвала номер, который был
указан на экстренный случай. Принадлежал он тому же Киллиану. Я
быстро записал новые сведения в заметки телефона, а чуть позднее
вернулся за стол.
Папа с Адель уже переместились в
кресла у камина, обсуждая академию, пары и прочее. Папа
интересовался как идёт ремонт в сгоревшем крыле и не хочет ли Адель
всё-таки перевестись на удалённое обучение, живя с нами, но та
затрясла головой.
— Помимо обязательных занятий, в
Висте очень много разных факультативов и кружков. Я не хочу их
пропускать, на некоторые очень трудно записаться.
Она рассказывала о профессоре Смоге и
конфликтологии, а я понимал, что попади она в академию раньше, а
столкнись мы лбом ко лбу позже — я бы проиграл все наши дуэли.
Адель рассуждала как взрослая женщина. В свои выводы о конфликтах
она умело вплетала психологию и философию, не сильно отходя от
сути. Прямо сейчас, на моих глазах Адель вела своё превращение из
остроумной и дерзкой девушки в осознанную, мудрую и хитрую
женщину.
— Ты можешь стать отличным политиком,
— заключил отец.
Мы вдвоём молча слушали её голос,
перемежавшийся с потрескиванием камина. Изредка она делала глоток
вина, что бы промочить горло и продолжала обсуждать интересующие её
вещи. Адель умело обходила темы семьи и общих планов, дабы не
попасть в неловкую паузу как при ужине.
В какой-то момент объектом беседы
стал сам папа, правда, кроме работы ему мало о чём было рассказать.
Все его речи сводились к управлению персоналом, который нужно
держать в ежовых рукавицах, иначе бизнес ждёт крах.
Когда тема касалась его юности, он
говорил с едва заметной улыбкой, но вспоминать о романе с мамой
Адель — или моей — он не хотел. Он избегал тем о любых
привязанностях. Даже о моём детстве он говорил слегка отстранённо.
Будто сам был лишь косвенным наблюдателем, а не участником.