- Ну, вот, - ухмыльнулся он, оторвавшись, - выбился в люди!
Догоняй, сын!
- Лет через десять! – смешливо фыркнул я. – Тебя как раз из
член-корреспондентов в академики переведут!
Отец рассмеялся - вольно, не удерживая веселье в себе, и мама
воскликнула, выглядывая из кухни:
- Всем шампанского!
- Так ведь кончилось уже! – заголосила Настя.
- А у меня еще есть! Миша, открой, пожалуйста…
И гулянка вышла на новый уровень.
* * *
Заночевали мы с Ритой в моей бывшей комнате, разложив
диван-кровать. Я лежал и улыбался. Просто так. Уж слишком хорошо
складывалась жизнь – и у родителей, и в моей "ячейке общества", и
вообще. А тут еще такой подарок от Аидже! Долой переживания! Долой
страхи и тревоги! Да здравствует счастье и безмятежность!
Рита навалилась на меня, потерлась щекой о щеку, погладила мою
руку. Я тут же вмял пятерню в тугую грудь, с наслаждением оглаживая
атласную округлость.
- Ми-иша… - жарко зашептала девушка. – Ну… ты что? Шуметь же
будем!
- Родители сейчас сами зашумят, - парировал я.
- Настя за стенкой…
- Она уже большая девочка! Себя вспомни.
- Сравнил… У меня же был ты!
- А я и сейчас есть…
- Правда? – мурлыкнула Рита, зажимая мою нахальную руку между
ног.
- Ага! – выдохнул я.
Мы расшалились, и стали шуметь.
Пятница, 24 марта. День (подглавка
откорректирована)
США, Ю.Каролина, Хобкау Барони
- Мистер президент! Подлетаем!
Джеральд Форд вздрогнул, выходя из дремы, и глянул в
иллюминатор. Под брюхом вертолета проплывали топкие солончаки,
сверкая зеркальцами луж. Вдоль широкого песчаного пляжа клонились
бурые злаки, а сабаловые пальметты мотали космами болотного цвета.
Стая уток, испугавшись ревущего «Марин Уан»,[1] полетела над самыми
дюнами, заполошно крякая, сея мелкие перья и сор.
«Будто и не ступала сюда нога белого человека… - подумал Первый
Джентльмен. – Всё, как триста лет назад, застыло в дикости».
Тяжелая винтокрылая машина, чуть кренясь, взяла к западу, минуя
перепады бескрайнего поля для гольфа, и зависла над площадкой с
огромной буквой «Н», выведенной белым по зеленому.
Несильный толчок, и вертолет грузно просел на шасси, попирая
траву. Бешеный разлет лопастей трепал верхушки сосен, выстроившихся
по краю плантации и бросавших зыбкую тень на заросшую колею. К
самой дороге притулился скромный домик-шелтер, рубленный из тонких
бревен гикори.