- Мам, прости… - вытолкнул я. – Это из-за меня всё… Я…
Она рывком ухватила меня за плечи, отстраняясь. Заплаканные
глаза ловили мой взгляд, а красивые губы судорожно кривились:
- Мишечка, родненький! Ты что такое говоришь? Ты ни в чем не
виноват! Ну? Даже думать об этом не смей! Так нельзя!
- Мам…
Я не выдержал, и разревелся. Морщась, жмуря глаза, удерживая
плач в себе, а слезы все равно сочились, обжигая веки и теряясь в
недельной щетине.
- Родненький мой… Любименький… - ласковые женские руки гладили
мою глупую голову, перебирая волосы дрожащими пальцами, а я сам
цеплялся за маму, как в детстве. Тягость в душе рассасывалась, тая
от слез, и замещаясь чувством опустошения.
Дверь квартиры приоткрылась, а в следующее мгновенье
распахнулась настежь.
- Мишенька-а! – Рита вцепилась в меня со спины, дотягиваясь
губами до уха, шепча нежную несуразицу и тычась мокрой щекой. – Ты
вернулся… - бормотала она, словно не веря в случившееся. – Ты
вернулся!
- Мишка-а! – рыдающий зов оборвался громким плачем.
Это Настя прилепилась, деля меня с Ритой, а я прижался к
маме.
«Родня…»
* * *
Вымыв голову с крапивным шампунем и побрившись до блеска, я
плеснул в ладонь туалетной воды. Щеки обожгло, а нос уловил
переплетенье запахов – ядреная терпкость табака неуловимо
соседствовала со свежестью льда и забористостью крепкого виски.
Я обтер запотевшее зеркало, вглядываясь в отражение. Кожа слегка
обветрена, покрасневшие глаза вернули взгляду твердость… Мокрая
ладонь скользнула по лбу, разглаживая, но нет – складочка на
переносице осталась. На вечную память.
Вздохнув, я открыл оба крана, и вода с шумом заплескала в ванну.
Наконец-то тело погрузится в жидкость! В горячую!
Буду лежать и отмокать… Я залез в ванну, поплескав за спину,
чтобы не касаться холодной эмали, и застонал в релаксе. Тугая струя
шипела и журчала, а вода медленно поднималась, тихонько отбирая
вес.
«По закону Архимеда…»
Я вздохнул. Уже не счастливо и успокоено, как давеча, а длинно и
тяжко. Выбор, который мне предстоял, труден, почти непосилен, он
нес в себе массу угроз, но сделать его необходимо. Как говаривал
Аль Пачино в роли адвоката: «Жертва имеет право на
справедливость».
Мне пока точно неизвестно, кто меня заказал, но отца я им не
прощу. Киллер – мелочь. Его руку направил тот, кто задумал
убийство.