Это восхитительное зрелище и сейчас встает перед глазами, до
того велико оказалось потрясение. Влажные волосы обвисают черными
плетями, глаза посверкивают диковато, а груди покачиваются, как
атласные шары…
В тот день Чэнтри впервые ощутил набухание в промежности, даже
грубая ткань джинсов не скрыла пробудившегося влечения. Эллис
хихикнула, замахнулась на него вымокшим платьем, отчего волнующие
округлости подпрыгнули упругими мячиками.
Ничего бы не было между ними, Оуэн отчетливо понимал это.
Девушка старше его, и не испорчена - даже год в колледже не отнял у
нее понятия чести.
Он бы стыдливо отвернулся, Эллис поспешно натянула бы сырую,
облипающую тело одежонку…
Но стало так, как захотел Чэнтри. А он в те драгоценные минуты
возжелал изо всей мочи, чтобы у Эллис тоже проснулась тяга к нему!
Неодолимая!
Великолепное, просто волшебное воспоминание…
Девушка замерла – и повесила платье сушиться. Взволнованно дыша,
не поднимая трепещущих ресниц, стянула узенькие, беленькие трусики.
Ее соски отвердели, а губы пересохли…
…Эллис еще трижды прибегала к нему в тот амбар, пока не
вернулась в город. А Оуэн убедился в том, что обрел непонятную, но
великую силу.
Он затаскивал в постель девчонок, находил потерявшийся скот,
заставил громилу Хорхе бубнить извинения… А силы только
прибывало!
…Па умер прошлой осенью, когда клеймили скот – уж больно
тужился, уламывая норовистого бычка. Ранчо и все стадо Чэнтри
продал отцу Эллис, а тот так и не догадался, отчего ему вдруг такие
скидки…
Оуэн только отцовский «Форд» забрал с собой. И куда бы он доехал
– бог весть. Всерьез же хотел в Лас-Вегас податься – являть чудеса
со сцены! Спасибо людям мистера Баруха, вовремя зазвали к себе.
Уважительные, серьезные… Обещали кучу денег – и всё до цента на его
счет легло. Сто тыщ баксов!
А делов-то… Сиди и думай! С такими же, как он, «паранормами». Их
по всему свету собирали – и белых нашли, и азиатов, и чудно́го шамана из русской Сибири, где ГУЛАГ
с медведями, и даже негритянского вождя из Африки по имени Габа.
Габе туго пришлось. Каково это – из джунглей в мегаполис? Да еще
отмыли бедного, одели-обули, забыв спросить: охота ли ему штаны
носить? Он же всю свою жизнь голым и босым ходил, с кольцом в носу,
как у быка на привязи!
А самый главный из них – Аидже. Мало того, что индейских кровей,
так еще и сам ровня Чэнтри! Ух, и силищи в нем… Как глянет своими
черными глазами, холодными, как вода в проруби, так сразу тянет по
стойке «смирно» встать! И не улыбнется ни разу.