— Нам здесь может что-то угрожать? —
вместо ответа задал я вопрос.
— Убежище крепкое, строилось ещё до
прихода иносов. Конечно, в пустоши есть твари, способные обрушить
потолочные плиты, но они обитают слишком далеко отсюда. А почему ты
спрашиваешь?
— Тревожно мне, — не стал я врать. —
Предчувствие нехорошее.
— Я слышал, что ведьмаки обладают
даром предвидения, благодаря чему часто выживают. — Тимур попытался
улыбнуться, но получилась у него какая-то неестественная гримаса. —
Но на самом деле нам мало что угрожает. На случай, если в посёлок
придёт по-настоящему сильная тварь, мы оставили наверху двух
добровольцев — стариков, ты их видел. Они уведут опасность от
убежища ценой своей жизни.
Удар. Гулкий, откуда-то сверху, разом
заставил умолкнуть всех обитателей убежища. С потолка на головы
посыпались пыль, мусор, мелкие камешки. Не знаю, как местные, а мне
было с чем сравнивать силу этого удара. Никакой зверь не способен
сотворить такое. Зато подобное может сделать одарённый высокого
ранга. Или алхимия.
Люди ещё не пришли в себя, как удар
повторился. Чуть в стороне, но этого хватило, чтобы сверху вновь
посыпалась земля. Один из стеллажей, стоящих у стены, внезапно
затрещал и начал заваливаться. Вниз полетели кувшины и бутыли с
водой, из-за чего поднялся крик.
— Иносы, — зло произнёс один из
сыновей старосты. — Развлекаются.
— Барьера нет, мы временно не под
защитой ведьмаков, — ответил Тимур. Услышав эти слова, я не
сдержался, спросил:
— Если ведьмаки защищают нас, почему
их так ненавидят?
— Потому что они не боятся пустоши, —
склонившись к моему уху, ответил староста. — Они ничего не
боятся.
— Убили! — истошный женский крик
почти оглушил всех, кто присутствовал в убежище. — Бахрума
убили!
Я, помня, где последний раз видел
младшего внука Сахи, подхватив копьё, двинулся к тому месту. Не
церемонясь, ударами древка и локтями расталкивая селян, я быстро
добрался до сестры. Маринэ и ещё несколько человек склонились над
телом подростка, а вокруг них образовалось кольцо отчуждения.
Бахрум лежал на полу, раскинув в стороны руки, а тряпьё под ним
потемнело от пролитой крови. Мне хватило беглого взгляда, чтобы
понять — парня ударили чем-то острым сзади, скорее всего, пробив
печень.
Благодаря моему необычному зрению в
сумрачном убежище, даже через взвесь пыли я хорошо видел, кто куда
движется, и заметил, как одинокая фигура пытается удалиться от
места происшествия. Мать Сахема! А вон и сам толстяк, стоит у
дальней стены, замерев, словно истукан.