Похоже, его ударило чем-то тяжёлым
вскользь по затылку. А затем в дело вступили песчинки, почти до
кости стесав плоть на оголённых участках. Повезло, что повязка для
глаз держалась крепко и фактически спасла ведьмака. Да, рана
страшная, но и ко'тан не простой смертный. Судя по той силе удара,
которым он разорвал на куски кинетика, Александр был сильным
одарённым, а значит, должен выжить, если его быстро доставить в
безопасное место и оказать необходимую помощь.
— Кухря, ты живой? — громко спросил
я, похлопав ладонью по спине ящера.
— Ф-фш-ш! — жалобно прозвучало из
пасти зверя.
— Кухря, надо подниматься, или мы все
умрём. Твой друг ранен, ему необходима помощь.
***
Пришлось покопаться в вещмешке
ведьмака, чтобы хоть чем-то обработать голову раненого. Из
помощников у меня был лишь питомец Александра, но он, на удивление,
оказался довольно умным зверем. Одобрительным или гневным
порыкиванием, а иногда выдирая зубами из моих рук очередную
баночку, которую я извлёк из вещмешка, ящер помог не только
определить нужную мазь, но и отыскать особые бинты, пропитанные
каким-то резко пахнущим раствором.
Наложить повязку раненому для меня
было привычным делом. Больших трудов мне стоило поднять тяжеленного
воина на спину ящера и закрепить тело. Следовало разместить
ведьмака так, чтобы голова оказалась в относительном покое. Хорошо,
что у запасливого ко'тана нашлись не только бинты с целебными
мазями, но и большой моток прочной верёвки, которым я примотал
раненого.
Так мы и отправились в дальнейший
путь, не быстро, но и не медленно. Кухря, чувствуя ответственность,
двигался осторожно, так что ведьмак словно плыл по воздуху, не
подвергаясь постоянным встряскам. Я шагал рядом, периодически
оглядывая окрестности, и одним глазом присматривал за раненым.
Это была одна из тех долгих ночей,
что остаются в памяти навсегда. Десятки километров в тишине, лишь
клацанье когтей ящера о землю да едва слышимое поскрипывание седла
под Александром. Дважды ведьмак издавал протяжный стон, и я просил
питомца остановиться. Увы, ко'тан не спешил приходить в себя, хотя
кровотечение остановилось и дышать он стал ровнее. Одарённые очень
живучи, особенно местные — это доказал бывший хозяин моего
нынешнего тела.
Когда ночную тьму и предутренний
сумрак сменил рассвет, я, шатаясь от усталости, объявил небольшую
передышку. Осматриваясь в очередной раз, чуть не пропустил
изменения в пейзаже — далеко впереди, прямо по курсу, высилась
одиночная вершина. При внимательном рассмотрении она оказалась
искусственным сооружением. Явно выше башен, расположенных на местах
стоянок, и гораздо массивнее, что обнадёживало. Похоже, мы
добрались до форта.