- А можно и стырить, - задумчиво произнес Воровский. - Наказать
разгильдяев. Во-он как раз джип стоит. Видите, пьяный валяется? А
справа, в тени, машина.
- Только не при мне, - сказал Причер твердо.
- Ему нельзя воровать, балда ты! - объяснил Кронштейн
прапорщику. - Десять заповедей, понял? Все десять ему нельзя. Пить,
курить, ругаться матом, предлагать взятки материально ответственным
лицам... Всё, Причер, всё! Ну я же пошутил.
- В следующий раз надеру уши, - пообещал капеллан, ставя
Кронштейна на ноги.
- Сто двадцать кило на одной руке, - оценил Воровский. –
Неслабый жим. Завидую. И правда, давайте пешком.
Причер достал из кармана сигару.
- А еще я где-то читал, будто священники не пьют и не курят, -
заметил небрежно Кронштейн, оправляя китель.
Видимо, психиатра спьяну потянуло на подвиги. Или он неуютно
себя почувствовал, болтаясь в воздухе, и теперь показывал, что все
равно ни капельки громилы-капеллана не боится. Так Причеру
показалось. Но во-первых, он совершенно не хотел с Кронштейном
ссориться, а во-вторых, на этот раз тот съязвил мимо цели.
- Вы, милейший, отстали от жизни лет на триста, - улыбнулся
Причер. - В Ватикане один кардинал недавно вообще женился. Новая
мультикатолическая политика - быть к рядовым верующим ближе. Кто
насколько в состоянии выдержать. Я, например, делю с паствой тяготы
армейской службы. Все, какие подвернутся! Напр-раво и нал-лево! Ибо
много трудов предназначено каждому человеку, и тяжело иго на сынах
Адама со дня исхода из чрева матери их до дня возвращения к матери
всех!
- Та-ак, уже вставляет... - пробормотал Кронштейн, на всякий
случай отходя от капеллана подальше.
Причер раскурил сигару, выпустил клуб дыма и сказал:
- Заповеди ничего не запрещают, ясно? Они рекомендательного
характера. На личное усмотрение каждого. Не любишь Господа -
нарушай. Только потом не жалуйся. Захочу уродом стать, мерзавцем и
отбросом человеческим - всю базу разворую на хрен. Но это ж только
до смерти будет мне веселье, понимаете? А потом? А душа? Ей-то за
что вечно мучиться? За то, что я при жизни был урод, мерзавец и
отброс человеческий? Да и жизнь-то будет короткая и глупая. Ибо
сказано: «Если кто обращается от праведности ко греху, Господь
уготовит того на меч». Так нафига?!
- Вставило! - констатировал психиатр, обнял прапорщика за
хрупкое плечо и зашагал к порту.