- А зачем это вам? - спросил Причер.
- Не понял, - Воровский сел прямо и взялся за канистру. - Между
прочим, вы тоже умеете слушать, падре. Вот, блин, встретились два
исповедника.
- Не без этого. Я хотел задать глупый вопрос - что вы получаете
взамен? Кроме денег и известности, конечно.
- Да какие сейчас в фантастике деньги… - Воровский улыбнулся,
разливая спирт. Улыбнулся немного устало, видимо, «исповедь» далась
ему нелегко. – Так, на прокорм. Что же я получаю… Знаете, падре,
бывают удивительные моменты. Подходят люди и говорят: мы прочли
вашу книгу и получили огромное удовольствие, спасибо вам большое. А
ты думаешь: надо же, эта мышиная возня, которую мы называем жизнью,
все-таки имеет смысл. И смысл моей жизни - глубинный, потаенный,
который вдруг открылся мне через улыбки читателей, - в том, чтобы
им, моим читателям, стало хорошо! Оказывается, я живу для них, ради
них, повышаю своей писаниной качество их жизни. Каким-то совершенно
незнакомым людям принес радость. Гляжу в их счастливые лица и так
этим счастьем наслаждаюсь - без спирта пьяный. Впрочем, спирт тоже
не помешает... Держите.
Причер с благодарным кивком принял стакан, покрутил его в
пальцах, и сказал:
- Понимаете, я ко многим тут приставал с этим вопросом про
бессмертие. И вы, прапорщик, единственный пока что на Кляксе
человек, которому я без сомнений дал бы эликсир жизни.
- Польщен. Но честно говоря, очень хорошо, что распределять
эликсир не в вашей компетенции.
- Вы редкая язва, прапорщик. Да, не в моей компетенции. Но,
может быть, в моей власти. Может быть.
- О-о, так у вас мания величия? - спросил Воровский голосом
Кронштейна. – А страхи есть? Ночные кошмары? В постель
мочитесь?
Причер даже не рассмеялся - заржал.
- Na zdorovie, господин капитан!
- Na zdorovie, господин прапорщик!
И стало хорошо. Началась ерундовая добродушная болтовня «за
жизнь», байки и анекдоты. Потом в кабинете появился третий, правда,
не Кронштейн, а какой-то дежурный по пирсу, а может по кранцу, или
что там еще у флотских бывает на берегу. Дежурный сказал, что
ребята пока задерживаются, а девчонки наводят марафет и скоро будут
здесь. Посетовал, что сам на посту, и с удовольствием помог
собравшимся употребить очередную порцию спирта, после которой
хорошо стало вообще. Совершенно. Вплоть до момента, пока
разомлевший и утративший бдительность Воровский не ляпнул: