- Не знаю… не уверена. Ни в том ни в другом.
- Вы еще слишком юные, - она повторила вслух
то, о чем я думала у реки. – И твой дракон только что родился. И замуж выйти, и
из дома уехать – все равно раньше чем через два года тебе никто не позволит.
Может, вы еще подрастете, повзрослеете, поймете, чего хотите на самом деле. Иди
спать, Дана, уже поздно. Если не торопить время, оно подскажет выход.
Вернувшись к себе, я чуть не наступила на
свесившееся с лежанки крыло Готриса. Поправила, погладила его по спине. Он
часто дышал и тихо поскуливал во сне, лапы мелко подрагивали. Альдор говорил, что
драконам ничего не снится, они просто закрывают глаза и словно проваливаются в
темноту, чтобы в следующее мгновение уже проснуться. Но сейчас мне показалось,
что он ошибся, что драконы просто сразу же забывают свои сны. Глядя на Готриса,
я не сомневалась: в это мгновение он где-то далеко. Может, сражается, охотится
или путешествует. Но что мог видеть слепой драконий детеныш, которому пошел
лишь второй месяц? Или это образы из какой-то другой жизни, другого мира?
- Дана, Готрис опять пытался летать в
комнате и чуть не упал в печь, - пожаловалась мама, когда я вернулась из школы.
– Объясни ему, что дома этого делать нельзя, и поучи уже.
- Легко сказать, поучи, - проворчала я,
пытаясь отцепить его когти от своей юбки. – Я что, дракониха? Нормальные
драконы учатся сами.
- Я ненормальный? – обиженно спросил Готрис.
- Ты нормальный, но ничего не видишь.
Поэтому не знаешь, куда можно лететь, а куда нет. В доме слишком мало места.
Пусть Лаймон тебе пока почитает, а я поем, и мы с тобой пойдем в поле.
Альдор успел научить Лаймона, и тот с
удовольствием читал Готрису все подряд, пока меня не было, а дракон с не
меньшим удовольствием слушал, найдя в этом замену другим занятиям, обычным для
малышей. Слепота не позволяла ему, например, играть с мячиком и прочими
игрушками и сильно осложняла изучение окружающего мира, которое у него в
основном шло на ощупь. Только смотри, как бы не схватил что-нибудь
опасное.
Мама была права, Готрису стоило научиться
летать до снега. Если отложить до весны, неизвестно, сможет ли он вообще это
сделать. А так будет хотя бы понемногу, под моим присмотром, летать во дворе.
Быстро пообедав, я дождалась, пока Лаймон
дочитает какую-то нравоучительную историю, и мы с Готрисом вышли из дома. На
днях ему должно было исполниться два месяца, и хотя из-за слепоты он оставался
довольно неуклюжим, в движениях уже начала проглядывать будущая грация
сильного, красивого дракона. Младенческая мутно-зеленая чешуя постепенно
менялась на ярко-изумрудную, хвост украсился острыми шипами. Я уже с трудом
брала его на руки, еще немного – и не смогу поднять. И куда девался крохотный
детеныш, который только что помещался у меня в ладонях? Два месяца пролетели
как один день, и я с ужасом думала, что так же быстро, наверно, пролетят и
двадцать лет.