- Извращенец! - выдохнула я, упав от бессилия в кресло Соколовского. - Наверняка унес с собой, чтобы пересмотреть горяченькое на ночь!
- Не дрейфь, Красникова. Еще не все потеряно! - объявила Ульяна и стала в очередной раз перетряхивать ящики стола.
И тут до меня дошло. Может, и не было никакой флешки, и Соколовский просто попросил перекинуть файлы ему на комп? Ну и заодно приказал уничтожить первоисточник, имеющийся у охраны?
- Нам нужно проникнуть в компьютер шефа! - выдохнула я и начала запускать моноблок.
- Он явно запаролен! - озвучила очевидное Ульяна, но присела на подлокотник кресла. - А какой пароль может быть у Сокола?
- Не знаю, - пробормотала я, набирая то, что первым пришло в голову. - Но я в курсе тех паролей, которые используются чаще всего.
Введя несколько значений, я с разочарованием откинулась в боссовом кресле. - Блин! Ты не помнишь дату его рождения?
- Конечно, помню! - выдала Ульяна, и я удивленно взглянула на нее. - Я вообще, завтракать не сажусь, пока не помолюсь на образ Соколовского.
Она рассмеялась, и я присоединилась к ней. Значит, с этим тоже засада.
Наклонившись к моноблоку, я зависла пальцами над клавиатурой, когда случилось внезапное. Дверь в кабинет Сокола распахнулась, и на пороге возник…
- Господи!
- Всего лишь ваш босс, - мрачно проговорил Руслан Андреевич в ответ на восклицание Ульяны.
- Я, пожалуй, пойду, - выдохнула подруга, вскакивая с подлокотника.
- Идите, Репина, идите, - хмыкнул босс. И когда Ульяна прошмыгнула мимо него и скрылась в неизвестном направлении, добавил: - А вас, Красникова, я попрошу остаться.
11. Часть 11. Руслан
А она оказалась отчаянная, моя Богиня любви. Ее покушение на мой кабинет забавляло и выводило из себя одновременно. Насколько же ей были дороги эти записи с камер, что она решилась на такой шаг? И насколько надо быть без страха или мозгов, чтобы это сделать?
Да и что, собственно, она намеревалась предпринять? Стереть файлы с моего компьютера? Если бы, конечно, вообще сумела войти в систему, потому что идиотом, ставящим пароль вроде один-два-три-четыре я, само собой, не был. И ее совсем не беспокоило, надо полагать, что я непременно заметил бы пропажу и легко понял, кому это было выгодно.