- Фиу! – весело присвистнула,
заставив снова спрятаться под столом девчонку, Гао. – Не надо!
- Транк! – едва не расплескав воду,
вскочил с места, обрадовался подошедшему старику Клокс. – Жив еще,
развалина?
- А что мне сделается? – поправил
дрожащей рукой прижатую к уху слуховую трубку старик. – Или не мой
отец дверь вам открывал?
- Так это Аол был? – поразился судья.
– Однако не признал я его, не признал. Был белым, а стал лысым, что
мое колено. Но прежней стати не растерял, хотя и высох до костровой
треноги. Похоже, ты объедаешь отца? Ну ладно, я рад тебя видеть.
Выходит, еще помесишь глину Граброка?
- Это вряд ли, - хмыкнул трактирщик,
поочередно поклонившись гостям и усаживаясь напротив. – Отца жизнь
сушит, а меня квасит, как и мою матушку квасила, и долголетия ей
это не прибавило. Ты же знаешь, засушенное дольше хранится. Да и
зачем месить глину, если на улицах города устроены дощатые
тротуары, а кое-где имеется даже и мостовая? Да, новый бургомистр
не оставляет Граброк своей заботой. Так же, как и наш славный
король. Младшего брата прислал для проверки готовности города к
очередному празднеству, самого герцога Диуса. Как всегда, впрочем.
Так что на улицах - чистота и порядок, в сердцах - благоволение.
Только это ж все в городе, а не за его стеной. Или ты опять с
востока? Если всю жизнь околицами пробираться, то нечего на дороги
пенять. Иска! Ишь, затихла… А ну брысь отсюда! Посматривай издали.
Если трапеза затянется, будь готова горячей воды подлить. Давно у
нас не было таких дорогих гостей. А вы как думали? Помощница моя
каждому встречному-поперечному корытце с теплой водой под
ноги не тычет. Я вас уже три дня как жду. Все здесь? Как положено?
Судья, палач, печальник? Или как там? Защитник?
- Не палач, а усмиритель, - поправил
трактирщика Дойтен, выуживая из блюда кусок мяса на кости и
запуская в него зубы.
- Кому усмиритель, а кому и смертушка
в полном обличии, - с уважением пробормотал Транк и поклонился
Дойтену еще раз. – И девка с вами?
- За околицей поймали, - скорчил
гримасу Клокс, покосившись на девчонку, которая так и не сдвинула
на затылок капюшона. – Комната готова?
- Три! – расплылся в улыбке
трактирщик. – Три комнаты с чистыми постелями заждались уже. Как
голубь прилетел, ко мне сразу нарочного из ратуши, - мол, едут. Так
что все чин по чину. И поесть, и поспать, да простят меня все
сэгаты Сиуина. И что же теперь? Четыре комнаты ладить?