- Надо же, - скривила губы Олта. – А
я-то дура, тебе открыла. Вдруг ты – зверь? Ведь, говорят, не всякий
колдун имни от человека отличит. Бывает так, что имни до старости
доживет, умрет, а так не узнает, кем он был на самом деле? Мне что
теперь, всякого опасаться?
- Бывают такие времена, что и
всякого, - кивнул Дойтен, криво улыбнулся, подмигнул насупленной
девчонке, подхватил свисток Иски. – Но на всякий случай, есть у
меня одна штучка. Особый свисток. Стоит в него дунуть, как любой
имни, если он окажется поблизости и склонен обращаться в зверя, тут
же начнет перекидываться. Так что, дорогая Олта, дырочка у тебя в
двери есть, запоры вроде бы надежные. Как увидишь незнакомца -
прежде чем щеколду сдвинуть, дунь в свисток. Вот так.
Олта оцепенела в тот миг, когда он
показал ей свисток, а уж когда дунул в него, скорчилась и
взвизгнула, словно Дойтен кипятком ее обдал. Сжалась в комок,
захрустела, зашевелилась, раскрылась через секунду и бросилась на
гостя уже лесной кошкой. Дойтен, падая назад вместе со стулом,
только и успел разглядеть лопнувшее платье на ее загривке.
Приложился спиной о пол, подобрал ноги и ударил тяжелого зверя в
брюхо, не дал разорвать себе глотку, отбросил кошку к печи. А уж
когда она бросилась второй раз, меч был под рукой. Вошел под
переднюю лапу легко, как нож в куриную тушку. Кошка захрипела,
забилась в судорогах на полу, размазывая лапами кровь, но едва
Дойтен поднялся, едва погасли желтые огни в звериных глазах, второе
чудовище метнулось на усмирителя из-под стола. Меньше кошки, но
гибкое, незнакомое, сверкнувшее то ли чешуей, то ли роговыми
пластинами на спине, и глазами, которые не были глазами зверя. Они
смотрели на Дойтена почти так же, как только что смотрели на него
исподлобья с другой стороны стола, и усмиритель, скорчившись от
боли, потому что стальные челюсти стискивали его запястье, не смог
ударить в эти глаза ножом, который уже держал в левой
руке.
А потом загремели шаги на крыльце, и
звереныш бросил руку, метнулся к печи, загремел ухватами и скрылся
в подпечье. А когда Дойтен открыл глаза снова, комната была полна
незнакомцев, и одна из них – стройная, ослепительно красивая,
черноволосая женщина уже заматывала ему руку, рукав на которой был
распущен до локтя, тряпицей.
- Всю охоту нам перебил, - говорила
она беззлобно. – Второй имни ушел через подполье. Звереныш ведь?
Кто был-то? Тоже кошка? Не кошка? Ты смотри… Ты уж не обижайся,
пришлось рукав твоего котто распустить. Укус должен быть ядовитым,
но яда в ране, кажется, нет… Отчего же ты потерял сознание? Не от
страха же... Кажется, есть что-то, есть. Ладно, разберемся. Как
сам-то, усмиритель?