Теперь рядом с выцарапанными сердечками и фактурным мужским
половым органом, изображёнными народным творчеством местных
хулиганов, остались отчётливые следы от моих спиц. Да я ни разу не
Хью Джекман, я, не побоюсь этого слова – Фреди Крюгер! Пламя на
руках потухло лишь на долю секунды, а потом вспыхнуло с новой
силой, как будто на кулаки брызнули керосином. Боли не было, я
понял это только сейчас, но ощущал в своих руках порцию прилившей
силы. Сей факт позволил успокоиться и взглянуть на происходящее
трезво. Я поднял руки, уставился на иголки, когда те одновременно
скрылись в костяшках сжатых кулаков, а пламя нехотя потухло. На
месте игл остались чёрные дыры размером с десятикопеечную монету, а
потом и они затянулись, а у меня по спине поползли мурашки:
– Ну ни хрена себя! – выдал я на одном дыхании. – Ты видел, что
я могу, пигги? Хочешь сказать, что я тупо просрал бабло?
– Крутяк, – подтвердил Бекон, тоже впечатлённый бороздами,
оставленными убийственными иглами на несущей стене. Однако следом
боевой свин скорчил недовольную гримасу и добавил:
– Но это не отменяет, что ты круглый идиот, Гупик, связавшийся с
инвесторами нового формата. Они оставят тебя без трусов, амиго, а
вместе с тобой оставят без трусов меня.
– Так у тебя нет трусов, – отмахнулся я.
В следующий раз я мог воспользоваться ежовыми иглами через
полчаса и теперь с нетерпением ждал, когда это время наступит,
чтобы надрать какому-нибудь добытчику или монстру зад, пользуясь
своими новыми скиллами. Признаю – отданные за мутацию моллары того
стоили, что бы ни говорил боевой свин. Пока же мне пришлось
вытащить из инвентаря заметно подтаявшие и размякшие сосиски,
дважды приходившие на помощь в самую ответственную минуту. Запас их
прочности, как и было указано, снизился на 2 единицы, время
неумолимо таяло, а вместе с уходящими минутами размораживалось
мясо.
Пока я общался с Беконом и юзал смертоносные иглы на практике, о
себе дали знать твари, выползшие из останков Ежа-Людоеда и теперь
жаждущие подселения и ищущие цель. Дверь квартиры Безработного
забулдыги никто не намеревался сносить с петель, зато полотно вдруг
начало покрываться чёрной паутиной разводов, как будто я смотрел на
вены на ногах моей бабушки, болеющей варикозом. Эти штуки медленно
стекались в самый центр дверного полотна. Масляное пятно
стремительно набухло и запульсировало, как сонная артерия после
физической нагрузки, а потом… мамочки, потом посреди двери открылся
огромный глаз с кошачьим разрезом зрачка, возмущённо уставившийся
на меня, проморгавшись. Я попятился, едва не споткнувшись о
Бекона.