— Это первый припадок? — не отвечая, доктор снова отвлеклась на планшет, что-то туда записывая.
— Припадок? — Даша приподнялась, вцепившись в края кровати. — Чего?
— Значит, первый, — кивнула Эльвира Васильевна с довольным видом. — Это радует. Надеюсь, случай не запущенный.
— Подождите! Я совершенно здорова! Мой работодатель настаивал на ежегодном обследовании, никаких отклонений...
— Всё когда-нибудь случается впервые, — заметила врачиха с философским видом. — Не стоит так переживать. Мы вас обязательно поставим на ноги.
Даша снова упала на подушки и обречённо поинтересовалась:
— Долго я здесь пробуду?
— Шесть недель как минимум. А что тут удивительного? Месяц интенсивной терапии, да и потом надо будет наблюдаться. — Упредив возмущение пациентки, Эльвира Васильевна заявила, поднимаясь: — повторение припадка опасно не только для тебя, но и для окружающих. Мы не имеем права опустить раньше, чем окончательно исключим возможность рецидива.
Очень хотелось плакать. Даша обречённо наблюдала, как затянутая в медицинскую форму пышнотелая женщина выходит из палаты, всхлипнула, услышав щелчок замка, уткнулась локтевой изгиб согнутой руки, протяжно заныла:
— У-у-у-у-у-о-оо-о-аааа...
Сосредоточиться было по-прежнему трудно. Сердце сжималось от мысли о Марике. Рубиновы не станут рисковать, наверняка уволят припадочную няню. Что же это было? Что? Докторша так и не назвала диагноз, он настолько страшен? От стонов или от волнений, разболелась голова. Новый визит застал пациентку сидящей по-турецки и стискивающей ладонями виски.
— Совсем худо? — участливый скрипучий голос принадлежал сухонькой старушке в кипельно-белом халате. Причёска нянечки, доставившей в палату тележку с завтраком, напоминала укрытый снегом куст или горку взбитых сливок, щедро присыпанных сахарной пудрой. Сладкое сравнение не пришло Даше в голову, ей показалось, что у неё в гостях состарившаяся Снегурочка. Та суетливо выставила на тумбочку тарелку с залитой молоком гречневой кашей, накрытый ломтиком белого хлеба стакан киселя, положила салфетку, а на неё — ложку, — подзаправься, сердешная!
Бабка-Снегурка укатила. Едва Даша запихала в себя завтрак, объявилось новое лицо — высокий широкоплечий парень в такой же сиреневой форме, как у Эльвиры Васильевна. Взглянув на опустевшую посуду, парень выхватил из кармана и поставил на тумбочку пузырёк, по дну которого перекатывалась красно-белая капсула.