Мастера здесь делились на чёткие градации: третьеклассный мастер
боевых искусств, второклассный, первоклассный (или же истинный).
Существовали и более опасные ребята, однако мне о них пока рановато
знать.
Моя ситуация была уникальной изначально, что мне вдалбливал
пожилой злобный старейшина секты чуть ли не каждый день. Он был
одним из тех, кто напару со своими «друзьями» сформировал синюю
хрень у меня в груди. Так уж сложилось, что по результатам споров
меня решили сделать учеником аж старейшины, что вроде как
престижно. По факту же, оно мне мало что дало, не учитывая
интереснейший момент, что пока мои одногодки относились к «третьему
поколению», я мог похвастаться вторым, и, по правилам секты, ко мне
должны даже сравнительно большие лбы, если они относятся к третьему
поколению, обращаться уважительно. Ясен пень, что мой «авторитет»
попытались опрокинуть местные карапузы, однако… Ну, кхм, скажем
так.
Бью я уже больно.
Конкретно сборище сверхлюдей, куда меня отправила моя кормилица,
называлось сектой Облачного Меча. На данном этапе своего
существования, чем-то особенным эта секта не выделялась, хотя и
считалась довольно престижной — в первую очередь из-за техники
облачного меча и основателя самого искусства облачного меча. На
этом, в принципе, и всё.
Возвращаясь же к словам ископаемого…
— Ты — самое ужасное, что я видел в своей жизни, — поделился в
тысячный раз откровениями пыль номер два, смотря на меня сверху
вниз. Ну, то есть, как на грязь на ботинке. Пожалуй, было
гениальной идеей отдать меня мужику, неприязнь которого ко мне
превышала все мыслимые и немыслимые пределы. Лучше было бы только
отдать старушенции, предлагающей меня прибить. — Самое мерзкое и
страшное существо, рождённое Преисподней, Ан Хаян. — Интересный
момент, что другое имя мне никто давать не стал. Либо наплевать,
либо посчитали лишним давать новое. — Предок нашей секты бы проклял
нас на десятки поколений, если бы узнал, кому мы передаем секреты
облачного меча.
Мне кажется, он бы охренел больше, если бы услышал хотя бы часть
твоих речей, мудила старый.
…да, опережая вопрос, его имени я не знаю. Никогда не пытался
запомнить. У него есть только прозвища, как и у любого другого
старейшины, кроме одного. На это, впрочем, никто не обращает
внимания — с другими старейшинами я почти не общался (то есть,
вообще), а учитель скорее делает попытки опустить меня в своих
монологах, чем прислушивается к тому, знаю я его имя или нет.
Обращаюсь же я к нему обычно — просто «мастер» или «учитель». И всё
всех устраивает.