Честно говоря, меня тогда захлестнула такая паника, какую я и не
испытывал во время налаживания отношений с чёрным сердцем — меня
охватил настоящий, первобытный ужас, о чём я сразу заявил, заплакав
что есть сил, надеясь на то, что меня спасут. Выход в состояние
внетелесности (не всегда же в нём находиться, да и видеть всё стал
уже намного лучше) помог успокоиться, но останавливаться реветь я
не собирался ни при каких обстоятельствах! Всё зашло настолько
далеко, что даже появились серьёзные намерения попробовать
детонировать свой генератор сверхъестественной энергии, попытавшись
забрать больно красную гниду с собой.
Мой плач, полный ужаса, немного поубавил пыл мужика, наполовину
снявшего свои одеяния, заставив со всё тем же холодным, отчуждённым
взглядом уставиться прямиком в мои заплаканные глазки. Дальше же
моё представление о мире самым натуральным образом уничтожили:
крупный мужик, наклонив голову, схватился рукой за кожу на лице,
после чего начал стягивать её. Я будто стал жертвой фильмов ужасов,
увидев, как кто-то стягивает с себя заживо кожу, продолжая при этом
пялиться прямо на тебя!
Под грубой кожей оказалась ещё одна, но уже намного более нежная
и… женственная. Мысленно открыв рот, отказываясь верить в
существование подобного уровня грима, я увидел перед собой вполне
симпатичную, даже красивую, красноволосую женщину. Не самую, скажем
так, хрупкую, но разница была до того фантастичной, что я на это и
не обращал внимание.
Женщина прикоснулась к своему горлу, начав что-то делать, после
чего прокашлялась. Я попытался сделать вид, что не заметил во время
этого кашля изменения тональности — из низкого, грубого, мужского,
во вполне себе высокий, женский.
Страшная тётенька с ещё более страшными фетишами достала меня из
кроватки и начала качать на руках, видимо, попытавшись успокоить,
ещё и запев что-то. Я не понимал ни слова, но голос у неё был
приятный, в чём-то нежный и расслабляющий. Если бы не выражение
лица, отчаянно просившее кирпича, то было бы совсем хорошо.
Уже перестав испытывать первобытный ужас и осознавая, что
худшего избежать удалось, выключил биологическую тревогу, ожидая
развития событий. Женщина ещё какое-то время что-то напевала, пока
не удостоверилась, что больше я плакать не собираюсь, и положила
обратно в кроватку. С неизменно холодным, отчуждённым лицом
окончательно сбросила с себя верх, потратив, на самом-то деле,
немало времени на то, чтобы снять бинты со своей груди — они,
пожалуй, излишне плотно её обволакивали. Понятно, что зачем-то
скрывала свой пол, но всё равно полезного мало.