«Я же не понимаю, где вы? — в мозгу
судорожно метались мысли. — Как помочь? Есть у меня карта
старинная, только местоположение ваше там не отметить... Пустошь на
ней, кресты обозначены... Кроме них и не лезет в голову ничего. Я
так понял, что кресты эти за спиной нужно оставить, когда
возвращаться придет время. Орфиус при этом пускай будет по левую
руку...»
Видение исчезло так же резко, как и
началось. Тело бил холодный озноб, сердце ухало под самым горлом.
Тошнило. Он поднял ставшие вдруг ватными руки и обтер с лица ночной
пот.
Ему стало страшно по-настоящему.
Сколько времени понадобилось Лео, чтобы окончательно потерять
рассудок? Восемь лет прошло с момента исчезновения брата Клео. А
Ник провел в Лесу дни, а не годы, и уже начались галлюцинации. «Я
тронулся рассудком», — сказал он себе и прислушался к ощущениям,
вызванным этими простыми словами. Душевнобольной человек тем и
отличается от здорового, что не способен критически оценивать свое
психическое состояние. Попробуй ему сказать, будто он сошел с ума.
В лучшем случае — поднимет на смех, а в худшем — разозлится. Он
может осознавать, что окружен врагами — реальными или
воображаемыми. Он будет чувствовать свою значимость в этом мире,
скорее, даже — исключительность. По этой причине его и преследуют,
не дают совершать какие-то поступки, чинят препятствия.
«Прямо как Лео, которому Лес якобы не
дает вернуться домой».
«Но так он же и тебе не
позволяет».
«Как он мне не позволяет? Я просто
заблудился, потому что навыков не имею нужных!»
Он вздрогнул, осознав, что начал
вести мысленный диалог с самим собой. «А ведь Лео тоже боролся
когда-то. Говорил, что боялся сумасшествия, когда учился слушать
Лес. По всей видимости, тогда то и наступила терминальная стадия,
когда болезнь еще была обратима. Уцепись он изо всех сил за эту
мысль, продержался бы дольше. А так... Звенящая тишина одиночества
и отчаяния пробила в сознании брешь, в которую ворвался шепот Леса,
и мир вокруг наполнился химерами... Завтра... Скорей бы взошел
Орфиус, и наступило завтра. Не иначе, как темнота сводит меня с
ума...»
По низкому плетеному потолку,
покрытому старыми натеками, все также шли муравьи. Они двигались
двумя ровными колоннами. Слева направо двигались нагруженные,
справа налево шли порожняком. Казалось, ничто не может изменить
задолго до него заведенный здесь порядок.