От оплеухи голова запрокинулась, и я снова ударился затылком о
стену, теперь я точно видел, что сзади у меня расположена стена.
Самое главное, что я никак не мог ответить старухе. Язык словно
прилип к небу, отказываясь говорить, что это не я, что я не мог
ничего подобного сотворить. Потому что я, вашу мать, бездарен!
Ничего такого я не сказал, а все потому, что в голове молнией
промелькнуло осознание — старуха говорит не по-русски. Японский
язык, тщательно вбитый мне в мозг первоклассными учителями, я
понимал без каких-либо проблем. Не успел я удивиться своему
открытию, как на меня обрушилось воспоминание того, что произошло
на обеде. И, когда пришло осознание, голова словно раскололась на
две половины будто кто-то с размаху всадил длинную иглу прямо в
ухо, вызвав почти нестерпимую боль. Обхватив голову руками, я
закричал и ничком упал на тощий матрас без подушки и даже без
намека на одеяло. Как оказалось, все это время я сидел на жесткой,
узкой кровати, а старуха стояла надо мной.
Боль схлынула, и я начал лихорадочно обдумывать, что же
произошло, наплевав на вопли этой ведьмы, которая все никак не
унималась, и не обращая внимания на бушевавшую вокруг магию.
Итак, я умер. Это я понимал достаточно четко, несмотря на то,
что последним воспоминанием была мгновенная, нестерпимая боль и
последовавшая за ней темнота. Точнее, как я подозреваю, умерло тело
Николая Рокова, Великого князя, племенника российского императора
Михаила, которого любящий дядюшка и спустил в унитаз, дабы он своим
видом правящий клан не позорил. То есть, до того момента, пока я
сидел дома и не рыпался — все было нормально, но стоило мне
задуматься о будущем, как меня тут же настигло возмездие за то, что
попытался факт своего несовершенства вынести за пределы клана. Так
что меня убили. Просто и без затей. И, наверняка озаботившись тем,
чтобы родственники не помешали: отец очень сильный универсал,
Сонька, похоже, может его и превзойти, а вот мать дружит со смертью
— очень редкий, очень востребованный дар, а еще очень
непредсказуемый и мощный. Перед тем, как в меня попала пуля, мать
успела набросить на меня какое-то заклятье. По крайней мере, та
черная завеса, которая окутала меня за секунду до смерти и мое
пробуждение, после смертельного ранения, не может быть ничем иным,
как проявлением реакции на сработавший дар моей матери. И поэтому,
я вроде бы умер, но не совсем. Потому что осознаю я себя именно
Николаем Роковым, а не этим... как там меня ведьма назвала — не
Ёси. Хотя, судя по физическим ощущениям, я как раз-таки Ёси, а не
Николай. И лежу я на убогой кровати, в ночлежке, если я правильно
ведьму понял, посреди вызванного Ёси магического смерча. Похоже,
что мать направила мою только что отлетевшую душу в более-менее
подходящее по параметрам тело. Но тело она не выбирала, не
пестовала его, а просто применила нечто спонтанное. Вот и оказался
Николенька в теле какого-то малохольного Ёси, в трущобах где-то в
Японии.