В мире, охваченном бесконечной войной, терзаемом бурями перемен
и внезапных катаклизмов, где минуты не обходилось без трагических и
судьбоносных событий, оставался лишь один уголок отрадной
стабильности и нерушимого порядка.
- Стабильность превыше всего! - любила приговаривать Грыжа
Антрекотовна, методично выколачивая здоровье из очередного
подчиненного. - Порядок - наше все!
На кухне черного замка, где безраздельно властвовала Грыжа
Антрекотовна, порядок и стабильность процветали. Их нерушимость
поддерживалась суровой волей верховной кухарки. За малейшее
нарушение установленных ею правил, за малейшую провинность, Грыжа,
не стесняясь, карала всех и каждого самым жестоким образом. А уж в
жестокости она знала толк.
Среди кухонного персонала наблюдалась заметная текучка кадров.
Не проходило недели, чтобы кто-то из работников ни попал под
сокращение. Иногда уволившихся по собственному желанию сотрудников
находили на кухонном полу, окровавленных и растерзанных, с
переломанными костями и выдавленными из естественных отверстий
внутренностями. Чаще же не находили совсем.
Каждому в черном замке было известно, что на кухне пропадают
люди. Пропадают таинственно, зловеще, словно в какой-то аномальной
зоне. А потому посторонние редко забредали туда, ибо ведомо им было
– глупец, дерзнувший проникнуть во владения Грыжи Антрекотовны,
имеет все шансы никогда более не увидеть солнечного света, не
ощутить аромата цветов, не вкусить иных радостей жизни. Новичков,
будь то слуги или солдаты, первым же делом строго-настрого
предупреждали - не ходите на кухню. Куда угодно, но только не на
кухню. Многие внимали предостережению, но не все. Попадались то ли
слишком любопытные, то ли просто тупые, которые пренебрегали
запретом и пытались зачем-то пробраться во владения Грыжи.
Немногим из них посчастливилось вернуться обратно. И лишь
единицы сделали это невредимыми. Чаще всего беглецы лишались либо
конечностей, либо внутренних органов. Один молодой конюх трое суток
провел в подземелье Грыжи, а затем каким-то чудом сумел вырваться
оттуда. Он выполз во двор на руках, поскольку ноги его были
аккуратно отделены от тела по самую задницу. Конюх кричал и плакал,
он был полностью сед и крепко обезумел. Он умолял людей помочь ему,
спасти его, спрятать, но никто не рискнул подойти к несчастному.
Ибо все знали - тот, на кого Грыжа положила свой людоедский глаз,
принадлежит ей. И горе тем, кто дерзнет встать между верховной
кухаркой и ее едой.