- Что будем делать, когда вернемся? - нарушил молчание
Трокус.
Мортус мрачно нахмурился. Его спутник был излишне оптимистичен.
Нейтральную полосу еще нужно было пересечь, а удавалось это далеко
не всем.
- Будем делать то, что прикажет император, - ответил он. - Как
всегда.
- А что насчет Свиностаса? - напомнил Трокус. - Этот гад со
своим ручным демоном выкосили стольких наших парней! Неужели мы не
отомстим ему?
Мортус резко бросил:
- Давай для начала доедем до черного замка. И погоди думать о
мести, еще неизвестно, что нас ждет дома. Ты же знаешь, как
император относится к тем, кто побывал во вражеском плену. Вот
объявит предателями и перебежчиками, и загремим на каторгу.
- Да нет, с нами такого не случится, - не слишком уверенно
произнес Трокус. - Мы же не сдались в плен добровольно. Нас взяли
ранеными. Вы-то вообще были при смерти.
- Это еще надо будет доказать, - заметил Мортус.
После чего оба замолчали, погрузившись в невеселые думы. А
лошади, между тем, несли их сквозь ночь в сторону нейтральной
полосы.
Пробудившись после долгого сна, Лаура почувствовала себя не
отдохнувшей, а вконец разбитой. Ощущение было такое, будто
последние четырнадцать часов она не проспала в своей постели, а
занималась тяжелым физическим трудом. Тело сковывала болезненная
слабость, глаза едва выглядывали из-под опухших век. Так
сказывались последствия ее долгого бдения над постелью раненого
Коленьки.
Коленька!
Едва вспомнив о возлюбленном, Лаура тут же вскочила на ноги. Она
не знала точно, как долго проспала. Подбежав к окну, она выглянула
наружу. Положение дневного светила указывало на то, что сейчас
ранее утро, часов, должно быть, семь или около того.
То есть, обожаемый Коленька провел без ее пристального надзора
всю ночь!
Лауре стало дурно. Жуткие, ни на чем не основанные, предчувствия
овладели ею. Она со страхом подумала о том, что с Коленькой могло
произойти что-то страшное, пока она беззаботным образом дрыхла в
своих покоях. И как она только могла оставить его одного? Почему
поддалась на уговоры Агдэила и покинула своего возлюбленного? А
вдруг он....
Лаура постаралась отогнать от себя эту невыносимо чудовищную
мысль. Нет, этого не могло быть. Боги не могли отнять у нее едва
обретенную любовь. Это было бы невероятно жестоко с их стороны. Она
не заслужила такого. Разве она не стояла на страже добра столько,
сколько себя помнила? Разве не думала о других больше, чем о себе?
И разве после всего этого ей не положена награда?