- Чего? - удивленно произнесла Риана. - Кто приедет?
Но толстуха опять закатила истерику, стала через слово поминать
каких-то козлов, мощно и безжалостно прошлась по какому-то
сантехнику, а затем вновь начала бредить вампирами и эльфами.
- Дура какая-то, - сделала вывод Риана, отошла от двери и вновь
улеглась на нары.
В квартире царил полнейший разгром. Большая кровать была
опрокинута, все шкафы и тумбы лежали на полу грудой раздробленной
вдребезги древесины. Огромное зеркало превратилось в россыпь
крошечных острых осколков, в каждом из которых отражался
вливающийся сквозь распахнутое окно звездный свет. Некогда висевший
на стене дешевый пейзаж, изображавший пасторальную сельскую
идиллию, был изорван в клочья, а деревянная рама его превратилась в
мелко наломанный хворост.
С кухни каждые тридцать секунд доносился грохот и звон. Если бы
какой-нибудь храбрый и любопытный наблюдатель осмелился заглянуть
туда, он бы обнаружил внутри странную картину. Посреди заваленного
осколками битой посуды помещения стояла растрепанная и заплаканная
молодая женщина. Рядом с ней на столе высилась стопка дорогих
тарелок. Женщина брала по одной тарелке, какое-то время глядела не
нее с лютой ненавистью, а затем резким движением швыряла ее в
стену. Тарелка с грохотом разбивалась об нее, разлетаясь по всей
кухне каскадом осколков. От этих осколков досталось и самой
метательнице. На ее правой щеке красовался длинный кровоточащий
порез. Еще пара порезов украшала ее ладони. Но женщина не обращала
на это внимания. Она продолжала методично уничтожать посуду.
Грохот, исходящий среди ночи из квартиры, не укрылся от внимания
соседей. Те, разумеется, пришли узнать, в чем дело, а заодно
посоветовать жильцам прекратить безобразия и дать людям спокойно
спать. Но когда в ответ на довольно продолжительный стук в дверь им
открыла хозяйка жилплощади, все слова возмущения тут же застряли в
глотке у соседей. Трусливо извиняясь, они поспешили ретироваться, и
теперь надеялись на то, что после посуды не настанет и их черед
разбиваться об стену.
У них были причины опасаться за свою жизнь. Потому что открывшая
им дверь Лаура была так страшна, что многим стало дурно. Жители
Форинга любили верховную волшебницу, та слыла доброй и отзывчивой
особой, всегда приходящей на помощь и никогда не отказывающей людям
в беде. Никто никогда не видел ее гневной, злобной, да даже просто
угрюмой. Лаура всегда была весела и жизнерадостна, легко заражая
своим настроением окружающих.