Когда я вернулся домой, час был уже поздний. Вскоре предстояло
общение с мачехой. Разумеется, она попытается надавить меня и,
возможно, даже наказать за мой «проступок», однако разговор с
Андреем помог мне кое-что прояснить, и теперь у меня было ясное
понимание, с каких позиций общаться с Ириной. Сложившуюся ситуацию
можно и нужно было обернуть в свою пользу, и я даже придумал, как
именно это сделать.
Мачеха была уже дома. Едва я вошёл в комнату, включил
кондиционер и растянулся на кровати, как зазвонил мобильный
телефон. Ирина вызывала меня в свой кабинет.
Просторный кабинет, деревянные декоративные панели по низу стен,
ковры, два больших застеклённых шкафа. Ещё одно знакомое местечко.
Наверное, Костя тут бывал не раз.
Ирина, одетая в тёмные брюки и малиновую блузку с пышными
рукавами и жабо, восседала в кожаном кресле за массивным столом из
какой-то дорогой породы дерева.
– Нагулялся? – меня встретил презрительно-равнодушный тон
мачехи.
Она сняла очки в тонкой оправе и, сцепив пальцы в замок,
уставилась на меня.
– Пока да, – не дожидаясь приглашения, я уселся на диван у
стены. Напротив висел портрет сурового бородатого мужчины в белом
пиджаке. Я не раз видел на полках шкафов его фотографии. Это и был
покойный отец. Грозный аристократ с прямолинейным, бескомпромиссным
взором.
– Похоже, у нас возникло недопонимания, – произнесла Ирина. –
Вижу, ты многое забыл, даже то, как полагается себя вести. Я бы
хотел прояснить некоторые моменты, чтобы у нас с тобой впредь не
было никому не нужных конфликтов.
– Ага. Давай проясним, – согласился я.
– Ты, кажется, считаешь, раз отца больше нет с нами, значит всё
позволено? Однако должна сообщить, что это не так. В доме этом
по-прежнему есть старшие, которых ты обязан слушаться. В нашей
семье таковы правила, и тебе придётся с ними мириться. Ты не можешь
грубить взрослым, устраивать драки, самовольно отлучаться из дома,
не поставив меня в известность, и гулять до утра. Это против
правил. Подобное поведение для приличного молодого человека
совершенно неприемлемо.
Взгляд холодных серых глаз мачехи пытался подавить мою волю. В
нём не чувствовалось ни заботы, ни переживания, ни даже, как ни
странно, злости.
– Угу, – кивнул я.
– Так вот. За твоё непослушание будешь наказан. Следующие три
месяца – никаких поездок в город. И ты не получишь ни одной лепты.
Дома и в гимназии карманные деньги тебе ни к чему. Отныне всё
внимание – учёбе и тренировкам. Подумаешь над своим поведением, а
через три месяца мы с тобой снова поговорим.