Гарри коротко поклонился, отдавая дань уважения павшему воину,
не дрогнувшему и не отступившему до самого конца, и стал спускаться
по склону вниз. Вскоре гребень холма скрыл от его глаз останки
неизвестного, а ещё через час юноша вступил в то, что когда-то было
городом.
Идя по узкой тропинке — все, что осталось от некогда широкой
улицы, которая теперь была с обеих сторон завалена горами щебня,
мимо торчащих, как обломанные зубы, почерневших обломков стен,
Поттер повсюду натыкался на останки тех, кто раньше здесь жил.
Обугленные, покрытые потрескавшейся черной коркой, похожие на
грубые манекены тела, большие и маленькие, замерли в различных
позах, но все безликие головы были повернуты в одном направлении —
туда, откуда пришла гибель. Выставленные в защитном жесте руки,
пригнутые головы в тщетной попытке спрятаться…
Пройдя туда, где раньше, должно быть, располагался центр
неведомого города, Гарри остановился, внимательно разглядывая
неожиданно открывшееся перед ним зрелище.
В центре пустого пространства, бывшего раньше чем-то вроде
главной городской площади, высилась чудом уцелевшая пятиметровая
скульптура тонкой, изящной женщины с ниспадавшими на узкие плечи
длинными волосами, одетой во что-то вроде легкой туники. Она стояла
на неправильной формы угловатом постаменте, чуть склонив вперед
голову и сложив перед собой ладони в молитвенном жесте, несколько
ином, нежели у земных христиан — развернув узкие, прижатые друг к
другу ладони крестом. А еще у женщины были крылья. Неизвестный
скульптор изваял их распахнутыми во всю многометровую ширь и
изогнул таким образом, что казалось, они стараются охватить собой
все вокруг.
Но чем ближе подходил Поттер, тем больше деталей он замечал.
Изваяние было не так просто, как подумалось ему сначала. Каменная
женщина не походила ни на одну из статуй его далёкой родины: она,
видимо, была призвана олицетворять некий непонятный гостю дуализм
или нести скрытый смысл. Правая половина статуи принадлежала юной
девушке с закрытыми глазами, точеными губами, сложенными в легкой
улыбке и стройным телом, едва прикрытым тканью. И крыло с правой
стороны, даже будучи каменным, выглядело мягким и невесомым, как у
ангела.
Левая же сторона являла нечто совсем иное. Стройность тела
преображалась в угловатость, сквозь кожу проступали кости, а черты
лица становились изможденными и резкими. Безгубый рот сжимался
изогнутой линией, а глазницу, бровь и скулу закрывала широкая и
толстая повязка, на которой темнел даймонский иероглиф, означающий
«Отрицание всего».