В
шестнадцать лет проксимиане, обычно, съезжают от родителей на съемное жилье,
устраиваются на полноценную работу, получают первые гонорары и живут в свое
удовольствие, крайне редко навещая своих родных. Исключение составляют родовые
поместья, родственники, проживающие в которых, занимаются общим бизнесом.
Мой
отец стал моим менеджером, как только мне исполнилось шестнадцать, а потому наш
бизнес вполне можно было назвать общим. Я и не задумывалась о том, чтобы найти
собственные апартаменты.
Вот
мне уже двадцать один. До пятой звезды остается не так уж и много шагов. А я до
сих пор не представляю, каково это – жить в одиночку. Без вкусных блинчиков на
завтрак, без совместного просмотра забавных и бесполезных телешоу по выходным, без
внезапных танцевальных баттлов под новые хиты. Мы с отцом, казалось, всегда
были неотделимы друг от друга. Куда он – туда и я, наоборот…
В
глубине души понимала, что это неправильно. Что рано или поздно я обязана
вылететь из гнезда и пойти своей дорогой, но это больше было похоже на страшный
сон, чем на планы ближайшего будущего.
Вышла
из участка, вдохнула густой смог ночного Вальетте полной грудью и подняла глаза
к мерцающему тысячами огней небу. Огни зажженного света в уносящихся к небесам высотках,
автомобильных фар, светофорах и прожекторах.
И
в таком огромном, полном жизни городе, почувствовала себя безумно одинокой. Не
счесть моих знакомых из сферы шоу-бизнеса, бывших парней, подруг, а теперь еще
и бывших согруппниц. И всё-таки. В настоящий момент мне некого было бы набрать
на смарте, чтобы хотя бы пожаловаться. В жилетку поплакаться. Использовать в
качестве тренировочной груши. Или просто для того, чтобы на меня взглянули и
сказали: «Понимаю, Джина, что тебе хреново. Пойдем напьемся».
–
Понимаю, Джина, что тебе хреново, – легла на мое плечо легкая отцовская рука. –
Полетели домой.
–
Не будешь спрашивать, из-за чего я побила Мону? – подняла на него темно-зеленые
глаза. Рыжая копна волос досталась мне от матери, а вот глаза – точно папины.
–
Если бы хотела ввести меня в курс дела, то рассказала бы.
–
Спасибо.
–
Давай, топай.
Но
стоило мне забраться в автомобиль, и недавние мысли на этот раз вознамерились
просверлить в моем мозгу сквозную дырку.
Интересно,
как отреагировал бы отец на мои слова о том, что пора бы нам разлучиться?
Разъехаться и жить каждый своей жизнью, не оглядываясь на друг на друга.
Стыдно. Мне казалось стыдным даже намекать на такое, а уж о том, чтобы сказать
– язык не повернется. Столько сделать ради дочери, а затем отправиться на
задний план, доживать годы. Как же можно… оставить?