- Деревни это лишь разминка. С сотней берсерков мы можем осадить
и городище когррагов, а они, как известно, заядлые торгаши. Их
карманы рвутся под тяжестью монет!
По комнате прокатился одобрительный рокот воинов. Всем хотелось
разжиться чужим золотом и эта новость вождя не на шутку взволновала
присутствующих.
Бруни вернулся к небольшой группе берсерков, выслушал их
пожелания, а затем снова заговорил:
- Что ж, мои люди склонны доверять тебе, ярл волдрекков, но лишь
потому, что среди твоих воинов есть наш побратим. Если он поручится
за тебя, то будь уверен: наши клинки станут верно служить твоему
делу.
Бруни повернулся ко мне и вопросительно посмотрел. Я как-то не
сразу понял, что речь южанина шла обо мне. Видимо, сильно бился
головой во время путешествия в Разломе. Торможу, как старая
зажёванная кассета.
Через мгновение все взгляды напряжённо сошлись на мне. Вроде как
я должен решить: быть походу или не быть.
И тут во мне стали бороться противоречия. С одной стороны,
нежелание быть причастным к смертям невинных людей, с другой -
осознание, что мое слово мало что исправит. Кто хочет воевать, тот
будет воевать. Кельвар найдёт и другой способ, только я в глазах
присутствующих прослыву трусом и отщепенцем. Не то, чтобы я слишком
заботился о том, что думают обо мне другие, но я в этом мире
застрял надолго... вернее, навсегда. Хочется мне или нет, но я
вынужден принять их правила игры, во всяком случае, пока не
приживусь.
В чужой монастырь со своим уставом не ходят, поэтому я
подобрался и утвердительно кивнул:
- Ручаюсь.
Прищуренный взгляд Кельвара, разъедающий все это время во мне
дыру, вдруг в удивлении округлился. Он стукнул кулаком по
подлокотнику трона и вскочил на ноги, призывно проревев:
- Да прольётся кровь!
Его настрой подхватили присутствующие, ликуя и радуясь,
предстоящему походу. На ухо мне ревел Эйвар, обнимая одной рукой за
шею, а второй тряся своим топором в воздухе.
На совете обсудили ещё несколько насущных вопросов, не сказать,
что слишком скрупулёзно. Возбуждение от череды предстоящих битв и
наживы, подогревало кровь, отвлекая всякое внимание от плебейских
проблем. Поэтому вопрос продовольствия, скромно заданный селянкой,
понуро опустившей голову и ссутулившей плечи, остался подвешенным в
воздухе. Кельвар, кажется, и не расслышал ее тихий голос, просящий
помощи в возделывании земли. Заверил, что все решит и отмахнулся,
веля ей поскорее убраться. Затем обсуждался вопрос размещения тех
людей, что пришли из Волдрекка.