Сначала я еле сдерживал смех. Так нелепо выглядел весь этот
«обряд» и ее серьёзное выражение лица. Потом, постепенно
закружилась голова, словно я перекатался на экстремальных
аттракционах, а к горлу подкатил тошнотворный ком, с трудом
удерживаемый внутри. Ехидная улыбочка постепенно сползла с моего
лица, ибо двигать какими-либо мышцами я попросту не мог. Каждую
клетку наполнила противная, чужеродная слабость, кренящая меня к
земле.
- Держись, смотри на меня, - отстранённо прозвучал женский
голос, словно через толщу воды. Я потратил последние силы, чтобы
сфокусировать взгляд на ведунье и не завалиться в сторону. Картинка
перед глазами плыла, женщина то троилась, то соединялась в
одну.
Язык опух, будто его покусал рой пчёл, и с трудом ворочался во
рту, транслируя вялотекущие мысли:
- Ф-то ты фо мной фделала?
- Это яд андрокора. Опаснейший змей Аввалона. Дыши, Рик, он
поможет тебе переместиться в Разлом. Запомни. Все, что там есть
абсолютно реально. Чтобы вернуться обратно, ты должен увидеть то,
что Разлом хочет показать тебе, - напутствовала она, придерживая
меня обеими ладонями за щеки.
К этому моменту я практически потерял сознание. Грань понимания
происходящего стиралась и реальность смешивалась с картинками,
проецируемыми подсознанием. Одно сплошное цветастое пятно, в
котором детали невозможно разобрать. Поэтому точно не могу
утверждать - коснулась ли женщина тёплыми губами моей щеки или это
галлюцинация от воздействия яда. Зато точно могу сказать, что после
предполагаемого поцелуя, она взяла меня за ворот плаща и погрузила
в «ртутное» озеро. Я встрепенулся, вернул себе контроль лишь на
одно мгновение, а потом тяжёлым камнем пошёл ко дну, удивляясь
глубине этого озерца.
Сколько по времени тонул трудно сказать. Погружался всё ниже и
ниже, обессилено наблюдая за тем, как отдаляется тусклый свет
солнечного цветка. Вода с каждым метром становилась холоднее. Я
ждал, когда мое тело достигнет дна, чтобы оттолкнуться и вынырнуть
на поверхность, но, кажется, у этого озера не было конца. Кислород
в лёгких заканчивался. Желание сделать вдох возрастало до предела,
растекаясь чувством жжения и распирания в грудной клетке.
Опьяненное сознание крепко держало на цепи инстинкт самосохранения,
не дозволяя предпринять попытку к спасению.