Как там сказала Алариэль? Разлом не терпит слабаков?
Подписываюсь под каждым словом.
- Хрен тебе, а не моя жизнь, понял?! Не сломаешь! – рявкнул я в
небо, отчего-то полагая, что мой гнев точно дойдет до адресата. За
хребтом сверкнула молния и над головой прокатился раскат грома,
сотрясая землю. Будем считать, что меня в ответ так же грубо
послали. Это лучше, чем ничего. Значит, контакт есть.
Через пол часа я добрался до того места, откуда меня смыло
селевым потоком. Передо мной развернулась красивейшая горная долина
с сочной зеленью, горной травой, отвесными скалами, уводящими
ввысь, и извилистой речушкой. Красивая, но мрачная. С вуалью
стелющегося серого тумана. На таких феи хороводы не водят и
волшебную пыльцу не собирают. Воздух в этом месте влажный,
холодный, смешанный с неизвестностью и тревогой.
Да, тревога — это то, что колючей проволокой обвило все тело, до
крови впиваясь в кожу.
- Не запугаешь, - буркнул я и пошел босыми ногами по холодным,
скользким камням. У речушки смыл грязь с лица и рук. Кое-как промыл
раны, сполоснул лоскуты и перевязал их заново. Вокруг укусов кожа
горячая, покрасневшая и припухшая. Похоже началось воспаление.
Выругался сквозь зубы и залез в сумку. Хотел набрать в бурдюк
чистой воды, но все содержимое пришло в негодность без шанса на
восстановление.
Тогда я заткнул за пояс нож, в руки взял топор и, оставив сумку
у реки, пошел дальше. По пути успел смириться с одной истинной:
либо я иду верно и вернусь домой, либо останусь здесь навсегда. У
меня нет ни сил, ни здоровья, ни припасов, чтобы продолжать дальше
свое путешествие.
Оставалось уповать только на удачу.
В такие моменты начинаешь задумываться о том, что успел или не
успел сделать. Большую часть моей жизни, кроме жестокости и воины
ничего не было. Сперва дыру от потери родителей я заполнял плохой
компанией, мелким хулиганством и алкоголем. Трепал нервы старенькой
бабушке, приютившей «сиротинушку». Да, именно так она ласково, с
причитанием и особым придыханием называла меня. А мне тогда было
пятнадцать. Я не хотел, чтобы ко мне испытывали жалость. Наверное,
поэтому и пытался сделать все назло.
Потом восемнадцать лет. Армия. Десантные войска. Там выбили из
меня все дерьмо и обиду на жизнь, которую я по малолетству затаил.
Сделали человеком.