Дима пришел в
первом часу ночи, и я не сразу поняла, что он пьян. Его руки легли мне на
плечи, крепкий запах перегара заставил отвернуться.
- Дим…
- Юля, прости
меня! Пожалуйста!
Я уже поняла:
произошло что-то непоправимое, но все еще не могла поверить.
- Я очень хочу
быть с тобой, но… Лариса беременна. Я… я женюсь на ней.
Мне снова
показалось, что я сплю. Только теперь это был кошмар, из тех, когда очень
хочешь проснуться и никак не можешь.
Я стояла на
пороге и слушала его шаги по лестнице. И только когда внизу хлопнула дверь
парадной, наконец позволила себе заплакать.
К пяти часам я
поняла, что ничего полезного сегодня уже не сделаю. К счастью, никаких встреч
назначено не было, а ненормированность рабочего дня позволяла не отсиживать от
звонка до звонка.
- Алена, - я
остановилась у стойки администратора, - если кто-то станет искать, сегодня меня
не будет. Пусть звонят. Или ждут до завтра.
- Хорошо, Юль
Пална. А если Василь Сергеич, что сказать?
- То же самое.
Жара так и не
спала. Обещанная гроза где-то застряла. В хорошую погоду я ходила на работу
пешком – всего-то полчаса до Кавалергардской, которую по детской памяти до сих
пор звала Красной Конницей. Улицу переименовали обратно, когда мне было пять
лет, но бабушка так и называла ее до самой смерти. В ее квартиру мы с Аглаей
переехали после развода два года назад.
В такую жару
добровольно я пешком, конечно, не пошла бы, но машину пришлось отогнать в
сервис, маршрутка – тоже не вариант. Утром доехала на такси, а сейчас все же
решила потихоньку пройтись. В таком раздрайном настроении мне нужны были люди.
Не общаться с ними, оборони господь, а просто чтобы были на визуальном
расстоянии. Улицы, кафе – в самый раз. Лишь бы не одна. Дома – тишина. Глашка с
папашей уехала в Сочи, престарелая кошь Мисюсь еще в июне отбыла к родителям на
дачу.
От Кузнечного до
Невского я брела нога за ногу минут пятнадцать. Не доходя до перекрестка,
свернула в любимый «Du Nord». Несмотря на близость к Московскому вокзалу, в
этом кафе обычно было немноголюдно: адские цены гнали приезжих в более
демократичный «Щелкунчик» или столовку-копейку с другой стороны площади. Взяла
кофе покрепче и эклер со смородиновым кремом, забилась в самый дальний угол.
Как ни пыталась
я гнать от себя воспоминания, ничего не получалось. Словно сорвали заплатку, и
хлынуло потоком.