июль 2004 года
Следующие две
недели я безвылазно просидела дома. Только один раз выбралась в ближайший
магазин за продуктами, но большую часть потом пришлось выкинуть. Есть не
хотелось. Одежда болталась, как на вешалке. Звонила родителям, докладывала, что
у меня все в порядке, нашла подработку, поэтому в ближайшее время не приеду,
передавала приветы Тане. Это бодрое вранье отнимало остатки сил. Целыми днями
лежала на кровати и смотрела в потолок. Один раз капитально напилась, но легче
не стало. Сначала полночи обнимала унитаз, потом умирала от похмелья.
Я впала в
какое-то лягушиное оцепенение. Даже трехдневная задержка не слишком добавила
отчаяния, потому что было уже все равно. Сгорел сарай – гори и хата. И когда
тревога оказалась ложной, радости особой это тоже не принесло. Уже потом, когда
способность относительно здраво мыслить включилась обратно, я поняла, что
именно так меня размазало.
Димка сказал,
что хотел бы остаться со мной, но через месяц, как я потом узнала,
действительно женился на Ларисе.
Почему???
Только из
чувства долга?
Этого я не могла
понять. Хорошо, пусть аборт по тем или иным причинам неприемлем. Но неужели
нельзя официально признать отцовство, видеться с ребенком, участвовать в его
воспитании? Зачем жениться на женщине, которую не любишь?
Или… я все
придумала?
Нет, не может
быть. Я вспоминала все, до последней мелочи. Все две недели, которые мы провели
вместе. И то, каким он пришел той ночью.
Он не
притворялся. Я бы поняла. Я не была для него случайным развлечением.
Тогда что, твою
мать?!
В начале августа
пришла Вера. Мы познакомились, когда подавали документы в приемную комиссию,
попали в одну группу и подружились. Но тогда не хотелось видеть и ее. Она
звонила – я врала, что на даче. А вот звонок в дверь и одновременно по телефону
застал врасплох.
- Никольская,
открывай давай, я знаю, ты дома. Видела тебя на лоджии.
Я открыла, Верка
вошла в прихожую и присвистнула, рассмотрев меня.
- Мать, что это
с тобой?
Видимо, я дошла
до какой-то критической черты, потому что уткнулась в ее пышную грудь,
разрыдалась и обо всем рассказала. Прямо там же, в прихожей.
- Морозов? С
промышленного? Ой, бля… - простонала она, схватившись за голову. – И как тебя
угораздило-то?
- А что? – удивилась
я такой реакции.