Проснувшись поутру, не осознала сперва, где нахожусь. А
когда вспомнила, вздохнула, поняв, что еще жива. А раз жива — надо вставать.
Умылась, еще раз подивившись горячей воде, споро бегущей в
каменную ванну, и подошла к шкафу. Распахнула створки, посмотрела на платья и
пожала плечами. Да, красивые. Да, из богатых тканей. Да, стежочки такие мелкие,
будто и не человек вовсе шил, а малый народец, феи из сказаний. Но все одно —
не мои.
Подумала и свое платье надела. В нем сподручней было, к
тому же оно о прошлой жизни напоминало и пахло домом. Из своих вещей, кроме
платья, плаща и туфелек из мягкой кожи, больше и не взяла ничего. Входила в дом
хозяина вулкана невеста без приданого. Не нужно оно ей было.
Нашла на столике гребень серебряный и причесала им
волосы, заплела две косы, перехватила красными лентами, ворох которых в ящичке
стола обнаружила. Выглянула в окно, да так и замерла.
Лучи Отца-Солнца, яркие, искристые, ликующие, робко над
миром показывались. Намеренно ли хозяин вулкана эти покои своим невестам отдал,
чтоб в последние дни свои хоть что-то радостное видели, или это я стараюсь в
нем крупицу человеческого отыскать?..
Полюбовавшись Отцом-Солнцем еще немного, покинула покои
свои и на цыпочках прошла по коридору, боясь нарушить покой хозяина вулкана.
Прислушалась и поняла: стук, который ночью меня убаюкал, стих. Поди угадай, что
это было...
Проследовала вчерашней дорогой, спустилась по нескольким
пролетам каменных лестниц, дивясь пустоте жилища хозяина вулкана. И тихо же
тут...
Толкнула дверь и вошла в пустую, притихшую и холодную
кухоньку. Неужто рано явилась?
— Утро доброе, — кашлянув, позвала тихо, — есть тут кто?
Тишина была ответом.
— Огневик, здесь ты?
Снова тишина.
Вздохнув, растерянно осмотрелась. Огонь, как я уяснила,
хозяин вулкана в своем жилище вовсе не гасит — от натопленной печи приятный жар
шел. Проснувшись, я и камин в своих покоях обнаружила затопленным.
Стулья и стол на кухоньке каменные, да серебром окованные,
а еще отполированные до блеска, будто зеркало. Смотри в отражение — и себя
увидишь. Таких, поди, даже у купцов нет.