— А хоть бы и вышивать, — протянул, опершись ладонями о
стол. Вчера не приметила, а сегодня увидела, что руки у него загрубевшие, будто
работает тяжело. Да и рубаха в мокрых пятнах пота липнет к телу, обрисовывает
рисунок мускулов на широкой груди и впалом животе…
— Не обучена, — пожала плечами, с трудом отрывая взгляд
от представшего глазам зрелища.
Черная бровь хозяина вулкана поползла вверх, будто
услышанному не поверил.
— Все девицы вышивать умеют.
Уперла руки в бока и посмотрела на него с вызовом.
— А я вот печь люблю. У меня и булочная своя в
селении есть, — повторила еще раз. Вдруг не услышал.
— Была, — напомнил.
— Будь по-твоему — была. — Вздернула подбородок выше и
тоже ладонями о стол оперлась. — И что ж с того?
Так и стояли, глядя друг на друга. Видела, как в каждом зрачке хозяина вулкана красная
тревожащая искра плещется. А когда жених заговорил, вздрогнула.
— По владениям моим одна ходить не смей. Тебе здесь не
хозяйничать. И платье для обряда себе перешей, — велел.
— Да все едино мне, в чем хоронить будешь! — Только
хотела из кухоньки выскочить, потянуло гарью. Ахнула, метнулась к печи, заслонку
отодвинула, схватила лопату, вынула хлеб, аккуратно переложила на блюдо большое
и грохнула на стол перед хозяином вулкана. — Плохого не замышляла. Только и
хотела хлебом тебя угостить. У нас в селении принято жениха хлебом встречать.
— Я тебя о том не просил, — был ответ. И ничего в лице
хозяина вулкана не изменилось.
Сорвала полотенце, бросила его на стол и после того с
кухни ушла.
Поднималась по лестнице, а возмущение изнутри так и жгло.
Жалко ему, что ли? Сколько мне на этом свете осталось: два дня, три? Чудовище
из-под горы, оно чудовище и есть!
От быстрого шага закашлялась, да так, что пришлось на
каменных ступенях усесться, чтоб приступ унять. Когда отпустило, вернулась в покои
и сделала глоток микстуры. Кашель недовольно поворочался в груди, но не улегся,
а с новой силой напал. Поскорее бы уж обряд свершился, чтоб и эти мучения
позади остались. Подошла к камину — от жара кашель не так мучил. Мне и на кухне
легче дышать было, не приди жених мой да не выгони.
Поминая нехорошими словами хозяина вулкана, растирала и
растирала грудь, чтоб смягчить боль.
***
— Тут я, хозяин, туточки, — Огневик, кряхтя, из печи выбрался.