Замерла.
А ну как откажется, что тогда?..
Стало так тихо, словно кто-то невидимый весь мир ладонью накрыл.
А через миг пламя зашипело, протянуло ко мне свои огненные руки, обхватило все
тело, но не обожгло, а будто жарким поцелуем одарило. А еще через мгновение схлынуло
и погасло, как ничего и не было. Даже испугаться не успела. Помстилось, лицо чье-то
мелькнуло в огненных языках, да рассмотреть его толком не успела.
— Принял, принял! — из-за спины многоголосое и радостное неслось.
И было чему радоваться. Откупилось в этот раз наше селение от чудовища из-под
горы.
— Встань же, дева, и ступай к хозяину вулкана! Будь ему
покорной невестой! — велел жрец, вскидывая руки в направлении расселины, что
черным изломом темнела в пяти шагах.
Жрец так и замер, указывая путь, хотя и без него ясно
было, куда идти следует. Сколько девиц до меня прошли этой дорогой и сколько
еще пройдут после…
Поднялась, обернулась и обвела взглядом белеющие в
полумраке лица. Все они: соседи, друзья, знакомцы, те, с кем виделась каждый
день, с кем росла и делилась радостями и горестями, кому караваи свадебные пекла
да калачи сахарные продавала, — провожали меня. Был тут и из соседних селений
люд. Кто-то слезы украдкой вытирал, кто-то озирался испуганно, а иные пришли из
любопытства. Девчушки к старшим жались. Пройдет время — и одна из них окажется
на моем месте. Раз в пятилетие хозяин вулкана себе невесту требует из окрестных
долин. В этот год нашего селения очередь подошла.
Сердце царапнула острая боль, будто кто когтем провел: не
было среди провожающих Аланы, моей подруги любимой. Но тотчас укорила себя.
Алана от горя слегла и молила простить, что не сможет в последний путь меня
проводить. Говорила, не в силах видеть, как к чудовищу добровольно ухожу. И
хотя попрощались мы еще вчера, сейчас одно только присутствие подруги помогло
бы унять дрожь в теле.
Матушка и батюшка Аланы чуть впереди остальных стояли. Деян,
староста селения, за плечи плачущую супругу обнимал. Поймал мой взгляд, решительно
кивнул. Отчего-то именно это и придало нужных сил.
Запахнулась в плащ и больше не оглядывалась — что толку
душу растравлять, — прошла к расселине. Сделала шаг, ступила в жаркое и темное
нутро пещеры.
Шум ветра, факелов потрескивание, перекликающиеся голоса —
все смолкло, стоило под каменным сводом оказаться. Кашлянула, но вперед покамест
не осмелилась двинуться. Ждала, когда глаза к мраку привыкнут. Темно было,
словно в могиле. А ведь могилой мне эта гора и станет.