Прошел в темную конюшню, поманил своего коня. Тот в плечо
ткнулся, фыркнул. Редрик потрепал верного друга по шее.
— А я ей и говорю: ежели слезы и дальше лить будешь,
невестушка, не посмотрю на всю твою красу, уйду. — Скрипнула дверь, и в конюшню
двое вошли, ведя в поводу своих животин. — Я жених хоть куда, а вот кислые
девицы никому не по нраву, даже пускай они старостам дочерьми приходятся. Вон,
говорю, Мелиссу вспомни: до последнего девка улыбалась, хоть и на смерть шла. А
ты все ж таки под венец собираешься.
Имя царапнуло слух. Замер хозяин вулкана, прислушался,
делая вид, что упряжь поправляет. А уж что упряжи на его коне отродясь не было,
в темноте конюшни поди разбери.
Двое путников начали седельные сумки разбирать. Хозяин
вулкана голову повернул. Тот, что повыше, с кудрями льняными, плечист был и
парень хоть куда. Девицам такие нравились. И одет, пускай, по-дорожному, но
богато — плащ с вышивкой золотом и сапоги крепкие. Да и конь лощеный, в упряжи
серебряной, а в длинную гриву серебряные же бубенчики вплетены.
— А ты, Арвир, сам ведь за Мелиссой этой приударить был
не дурак, — отвечал его спутник, низкорослый и рябой, но одетый столь же
добротно. — Помню, как едва ль не каждое утро, перед тем как в лавку свою идти,
у нее сайки покупал и зубы скалил.
Редрик замер. Теперь его бы и вся сила вулкана с места не
сдвинула. Сомнений быть не могло. Вспыхнуло в памяти, как староста Деян с
дочерью ювелира по имени Арвир поминали.
«Кто ж знал, что он
такое удумает…»
«Лучше б он мне
вовсе не говорил о том, так бы мне его любить проще было...»
«Мы с матерью твоей
Арвиру теперь по гроб жизни обязаны будем. Не позволил осиротить нас на
старость лет…»
Вот кто устроил так, чтоб Лисса к хозяину вулкана попала.
Вот кому староста за смерть Лиссы булочную обещал отдать. Вот он, хлыщ, стоит
румяный, здоровей некуда, в то время как Лисса…
Сжал хозяин вулкана кулаки с такой силой, что костяшки
хрустнули. Пламя рвалось из-под пальцев, сдерживал его едва.
Тот, которого Арвиром звали, плечом дернул.
— Захаживал, было дело, обратного говорить не стану. Вот
только Мелисса, хоть у огня ежечасно и вертелась, а в постели-то, Отцом-Солнцем
клянусь, холодна была что снежная баба, — хохотнул.
Вспомнил хозяин вулкана, как обнимала да жаркими
поцелуями его девица не скупясь одаривала, и тяжело сглотнул. Да и неужто Лисса
на такого бы, как хлыщ этот, позарилась? Быть не может!