Спасибо нашим гвардейцам. Они хорошо
знают свою работу. Передав на попечение слуг ящеров, гвардейцы
окружают нас по возможности плотным кольцом. Но вот проблема. Мы
поднимаемся по ступеням, а там по-прежнему стоит эта троица, они
расступаются только немного. В образовавшуюся щель может пройти, не
касаясь их, только один человек. То есть невидимками проскользнуть
мы никак не можем. И медлить недостойно королевских дочерей. Двое
гвардейцев уже стоят у дверей, открывая створки, остальные
пропускают нас вперёд.
Жутко. Но, ханг побери, кто здесь
хозяин? Я начинаю злиться, не на диких варваров, а на себя за эту
робость, а поэтому гордо поднимаю голову, выпрямляя спину. И мы
идём по одной между этими. Я невольно задерживаю дыхание: от
мужчин, которые только с дороги, пахнет не цветами. А ещё они
смотрят так, словно имеют право.
Прихожу в себя только, когда мы уже
на втором этаже. Обычно мы сразу разбегаемся по своим комнатам, но
сейчас стоим на верхней площадке, сбившись в кучку. Гвардейцы
остались внизу, чампы во дворе, нас никто не видит. И мы стоим
молча, с каждой секундой всё теснее прижимаясь друг к другу,
держась за руки, ловя тепло плеч, бёдер, пытаясь согреться и
согреть. Становится не так страшно. Но в этот момент внизу
распахивается дверь и становится ясно, что сейчас войдут эти трое.
И мы прыскаем в разные стороны, разбегаясь по своим покоям, пока
нас никто не увидел.
Алита, моя камеристка, уже наготове.
Она помогает мне снять тунику, и начинает обтирать тело влажными
губками, пропитанными ароматными настоями, чтобы смыть с кожи
озёрную воду.
– Ваше высочество, вы видели, какой
ужас у нас на дворе, – её потряхивает от возбуждения.
Моя кожа покрывается мурашками, то
ли от холода, то ли от воспоминания о десятках взглядов, изучающих
меня и моих сестёр. Запоздалое негодование вспыхивает в груди. Да
как они смели так смотреть? Был момент, когда я почувствовала себя
почти обнажённой. Никто никогда не пялился на нас так откровенно.
Какое неуважение. Надо будет поговорить с отцом. Если он принимает
гостей, пусть предупреждает нас заранее, чтобы не было такой
неловкости. Я задумалась, разглядывая себя в зеркало, пока Алита
крутилась вокруг. Теперь она натирала мне кожу маслом, и от мягких
растирающих движений я начала согреваться. Мои волосы она заколола
наверху, чтобы не испачкать маслом. Сейчас они казались более
тёмными из-за пропитавшей их воды, а вообще-то тёмненькие у меня
обе сестры, я единственная блондинка. За лето, как бы я не
старалась защитить их шляпками, они успевают совсем выгореть. И
становлюсь словно мышь, облитая сметаной.