– Нарушилась связь времен, – глядя
куда-то вдаль, говорил дед Заур. – В старину Любгород был защищен
от зла, потом защиту сняли, когда стали уничтожать наследие
прошлого. Сколько монастырей было загублено, сколько храмов
взорвано! Сколько захоронений старых растревожено! Вот и прорвался
гнойник, вышло зло наружу.
– Что за зло-то, дед? – вытирая губы
салфеткой, уточнил Эдик. – Ты про «Волгу», которую мы
разыскиваем?
– Машина, внук, это лишь инструмент,
– старик по-прежнему не смотрел ни на одного из своих собеседников.
– Вам искать нужно не проявление зла, а само зло. Нарыв, из
которого вытекает в наш мир все бесовское и нечистое.
Подобные теории, только высказанные
по-разному, Камышев в последнее время слышал все чаще, но списывал
их на гласность. Если раньше после обсуждения чертовщины можно было
загреметь на Фурманова, а то и в Бурашево, то сегодня некогда
выдержанная советская пресса подпитывала людской интерес
сенсациями, и это стало в порядке вещей. А потому Валерий пропускал
мимо ушей стариковскую софистику, однако моментально превращался в
слух, когда Заур говорил о чем-то странном, но при этом весьма
конкретном.
– Причем природа нам уже не раз
посылала сигналы, – старик неожиданно оживился. – Думаете, в
Чернобыле станция взорвалась просто так? Это тоже гнойник прорвало…
Или вот, например, в семьдесят втором году – жара стояла
невыносимая. И загорелись торфяники – что под Москвой, что у нас
тут. Даже войска ввели, помню. Настолько страшный пожар был.
– Дед Заур у нас в пожарной части
служил, – Эдик тепло посмотрел на старика. – В лесоохране.
– Было дело, – кивнул аксакал. –
Тушили большими силами. И люди гибли, проваливались вместе с
техникой в торфяные пустоты. Стоит себе экскаватор, работает, роет
защитную траншею. А под ним торф как провалится – и вниз машина
летит, по самую крышу, только стрела лишь слегка торчит. И огонь
там такой, что не выберешься. Разве что закричать успеешь. А
однажды целая колонна машин в огне пропала. «Зилы», «Уралы»,
«газоны». Человек тридцать в самое пекло угодили…
Валерий помнил это невероятно душное
и дымное лето. Ему тогда было двенадцать лет, и они с друзьями по
двору изнывали в квартирах, потому что родители запрещали гулять на
улице и вдыхать гарь. По телевизору в программе «Время»
рассказывали, что борьба с природными пожарами ведется успешно,
однако отец говорил, что без жертв, к сожалению, все-таки не
обошлось. Просто на этом решили не заострять внимание: головы
полетели, ошибки постарались учесть и что-то исправить, но вот
обнародовать то, что при этом вылезло, никто не спешил.