– Валер, тебя Степаныч к себе
вызывал, – оправдывая подозрения Камышева, сказал после приветствия
Костя Клинков, дежурный милиционер на входе в УВД Калининского
облисполкома. – Просил сразу, как придешь, направить. Что-то
срочное, видимо.
– Спасибо, – кивнул молодой
следователь и направился к лестничному пролету.
Когда тебя вызывает начальство, добра
не жди. Эту простую истину старший лейтенант милиции Валерий
Камышев усвоил еще в первый год службы. Варианта, как правило, два:
либо тебя за что-то будут разносить, либо подкинут какое-нибудь
гиблое дело, в котором увязнешь, как в болоте, не справишься, а
потом… Смотри, как говорится, пункт первый.
Вот почему он шел по коридору
третьего этажа и старательно замедлял шаг. Его непосредственный
начальник, майор Антонов, слыл человеком справедливым, но строгим.
Именно в такой последовательности. А еще Виктор Степанович был
настоящим маньяком службы и от своих подчиненных требовал похожего
рвения. Камышев был у него на хорошем счету, но как раз это и могло
осложнить парню жизнь – как холостого, его нередко отправляли в
командировки по области, если местная милиция не справлялась. И
сейчас Валерия мучило предчувствие, что уже сегодня вечером ему
опять придется куда-то собираться.
– Разрешите войти? – майор привычно
сидел за массивным рабочим столом, заваленным бумагами, и смолил
свой любимый «Космос».
– Заходи, Камышев, – не глядя на
него, начальник махнул рукой. – Садись. Чаю будешь?
– Не откажусь, – осторожно ответил
Валерий, несколько сбитый с толку.
– Тогда, вон, бери стакан и организуй
сам себе по-быстренькому, – Антонов все еще не отрывался от
содержимого пухлой папки, разложенной на столе. Камышев попытался
заглянуть в нее, чтобы хоть примерно представлять, во что ему
предстоит вляпаться, но ни за что не зацепился. Также Валерий ждал,
пока майор оторвется от изучения бумаг, но тот упорно не поднимал
головы, и молодой следователь не мог оценить степень его
озабоченности. А ведь от этого напрямую зависело его, Камышева,
задание.
Он подошел к засаленной тумбочке, на
которой приютилась переносная конфорка с закоптившимся чайником,
банка с сахаром и вскрытая пачка с нарисованным слоном. Сыпанув в
граненый стакан пару ложек остро пахнущей стружки и столько же
сахара, следователь залил тару кипятком. Затем осторожно вернулся
на стул и присел, держа в правой руке обжигающий стакан, источающий
терпкие ароматы.